Толковый словарь Ушакова:
ХРИСТИА́НСТВО, христианства, мн. нет, ср. Религия, в основе которой лежит культ мифического Иисуса Христа как богочеловека.
Большой энциклопедический словарь:
ХРИСТИАНСТВО — одна из трех т. н. мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). Имеет три основных направления: православие, католицизм, протестантизм. В основе — вера в Иисуса Христа как Богочеловека, Спасителя, воплощение 2-го лица триединого Божества (см. Троица). Приобщение верующих к Божественной благодати происходит через участие в таинствах. Источник вероучения христианства — Священное предание, главным в нем является Священное писание (Библия); а также "Символ веры", решения вселенских и некоторых поместных соборов, отдельные творения отцов церкви. Христианство возникло в 1 в. н. э. среди евреев Палестины, сразу же распространилось у других народов Средиземноморья. В 4 в. стало государственной религией Римской империи. К 13 в. вся Европа была христианизирована. На Руси христианство распространилось под влиянием Византии с 10 в. В результате схизмы (разделение церквей) христианство в 1054 раскололось на православие и католицизм. Из католицизма в ходе Реформации в 16 в. выделился протестантизм. Общее число христиан превышает 1 млрд. человек.
ХРИСТИАНСТВО (от греч. Христос — Помазанник, Мессия; по свидетельству новозаветного текста Деяния апостолов 11:26, образованное на основе греческого языка с употреблением латинского суффикса существительное christianoi — приверженцы (или последователи) Христа, христиане, впервые вошло в употребление для обозначения сторонников новой веры в сирийско-эллинистическом г. Антиохия в 1 в.) — одна из мировых религий (наряду с буддизмом и исламом) — одна из т. н. "авраамитических" (или "авраамических") религий, преемственных по отношению к библейскому монотеизму (наряду с иудаизмом и исламом). Культурный контекст начального христианстваХристианство возникло в 1 в. в Палестине в контексте мессианских движений иудаизма, с которым, однако, вскоре оказалось в состоянии конфликта (исключение христиан из синагогальной жизни после 70, завершившееся составлением формальных проклятий против христиан как "еретиков"). Первоначально распространялось в среде еврейства Палестины и средиземноморской диаспоры, но уже начиная с первых десятилетий получало все больше последователей среди других народов ("язычников"). Вплоть до конца Римской империи распространие христианства происходило преимущественно в ее пределах, причем особую роль играли восточные окраины — Малая Азия, земля тех 7 церквей, которые в Откровении Иоанна Богослова (гл. 2 — 3) символизируют судьбы Вселенской Церкви; Египет — колыбель христианского монашества, а благодаря городской среде Александрии — также христианской учености и философии; необходимо отметить также значение таких "буферных" территорий между Римской империей и Ираном (Парфянской, позднее Сасанидской империей) — как Армения (официально принявшая христианство несколько ранее знаменитого Миланского эдикта 313 римского императора Константина, о котором сказано ниже). Языковая ситуация раннего христианства была сложной. Проповедь Иисуса звучала на разговорном языке тогдашней Палестины — арамейском, принадлежавшем к семитской группе и очень близком к сирийскому (есть сведения об арамейском оригинале Евангелия от Матфея; семитологи склонны допускать, что древнейшая сирийская версия Евангелий лишь отчасти является переводом с греческого, отчасти же удерживает воспоминания об изначальном облике речений Иисуса (ср. Black M. An Aramaic approach to the Gospels and Acts. 3 ed. Oxford,1969). Однако языком межэтнического общения в пространстве средиземноморья был иной язык — греческий (т. н. койне); именно на этом языке написаны тексты самой священной книги христианства — Нового Завета. Поэтому история христианской культуры (в контрастном отличии от культуры ислама) начинается на границе языков и цивилизаций; характерно древнее предание, согласно которому апостол Петр проповедовал, имея переводчиком Марка (будущего евангелиста). В Риме христианская литература долго создается на греческом языке, что характеризует космополитическую среду раннехристианской общины, в которой преобладали выходцы с востока (христианская латынь, которой предстояло в символической связи с папским Римом стать сакральным языком католической ветви христианства, делает свои первые шаги не столько в Риме, сколько в Северной Африке). Вероучение. Учение о Боге. Христианство (как позднее и ислам) унаследовало созревшую в ветхозаветной традиции идею единого Бога, имеющего Свою причину в Себе Самом, по отношению к Которому все личности, существа и предметы являются творениями, созданными из ничего, а всеблагость, всевидение и всемогущество — уникальными атрибутами. Личностное понимание Абсолюта, свойственное Библии, получает в христианстве новое развитие, выраженное в двух центральных догматах христианства, составляющих его важнейшее отличие от иудаизма и ислама — Триединства и Боговоплощения. Согласно догмату Триединства, внутренняя жизнь Божества есть личное отношение трех "Ипостасей", или Лиц: Отца (безначального Первоначала) — Сына, или "Слова" — Логоса (смыслового и оформляющего Начала) и Святого Духа ("животворящего" Начала). Сын рождается от Отца, Св. Дух "исходит" от Отца (по православному учению) или от Отца и Сына (т. н. filioque, особенность католической доктрины, усвоенная также протестантизмом и ставшая общим достоянием западных конфессий); но как "рождение", так и "исхождение" совершается не во времени, а в вечности; все три Лица были всегда ("предвечны") и равны по достоинству ("равночестны"). Христианское "тринитарное" учение (от лат. Trinitas — Троица) — разработанное в эпоху т. н. отцов Церкви ("патристика", расцвет которой приходится на 4 — 5 вв.) и явно отвергаемое только в некоторых ультрапротестантских деноминациях, требует "не смешивать Лица и не разделять Сущность"; в акцентированном размежевании уровней сущностного и ипостасного — специфика христианского Триединства сравнительно с триадами других религий и мифологий (например, тримурти индуизма). Это не слитность, неразличенность или двойничество; Лица христианской Троицы мыслятся доступными взаимному общению именно благодаря безусловному "ипостасному" самостоянию и имеют это самостояние благодаря взаимной открытости в любви. Учение о Богочеловеке (христология)Образ полубожественного Посредника между божественным и человеческим планами бытия известен самым различным мифологиям и религиям. Однако Иисус Христос не есть для христологического догмата полубог, т. е. некое промежуточное существо ниже Бога и выше человека. Именно по этой причине воплощение Бога понимается в христианстве как единократное и неповторимое, не допускающее каких-либо перевоплощений в духе языческой, восточной или гностической мистики: "Единожды умер Христос за грехи наши, а по воскресении из мертвых более не умирает!" — таков тезис, отстаиваемый Блаженным Августином против доктрины вечного возвращения (О граде Божьем XII, 14, 11). Иисус Христос — "Единородный", единственный Сын Единого Бога, не подлежащий включению ни в какой ряд, подобный, скажем, принципиальной множественности бодхисатв. (Поэтому для христианства неприемлемы попытки принять Христа за одного из многих, включить Его в ряд пророков, учителей человечества, "великих просвященных", — от симпатизирующих новой вере веяний позднеантичного синкретизма, через манихейство и ислам, давших Христу статус предшественника своих пророков, вплоть до теософии и других "эзотерических" доктрин нового и новейшего времени). Это повышает остроту парадокса, присущего учению о воплощении Бога: абсолютная бесконечность Бога оказывается воплощенной не в открытом ряду частичных воплощений, но в единократном "вочеловечении", так что вездесущность Бога вмещается в пределах одного человеческого тела ("в Нем обитает вся полнота Божества телесно", послание апостола Павла к колоссянам 2:9) — а Его вечность — в пределах неповторимого исторического момента (идентичность которого настолько важна для христианства, что специально упоминается в Никео-Константинопольском символе веры: Христос распят "при Понтийстем Пилате", т. е. во времена такого-то наместника — мистическое событие не просто эмпирически, но вероучительно соотнесено с датой, со всемирно-исторической, и уже потому мирской хронологией, ср. также Евангелие от Луки 3: 1). Христианство отвергло как ереси все доктрины, пытавшиеся сгладить эти парадоксы: арианство, отрицавшее "со-безначальность" и онтологическое равенство Сына Отцу, несторианство, разделившее божественную природу Логоса и человеческую природу Иисуса, монофиситство (см. монофиситы) — напротив, говорящее о поглощении человеческой природы Иисуса божественной природой Логоса. Вдвойне парадоксальная формула 4-го Вселенского (Халкидонского) собора (451) выразила отношения божественной и человеческой природ, сохраняющих в Богочеловечестве Христа свою полноту и идентичность — "воистину Бог" и "воистину человек" — четырьмя отрицаниями: "неслиянно, непревращенно, нераздельно, неразлучимо". Формула эта намечает универсальную для христианства парадигму отношений божественного и человеческого. Античная философия разработала концепт не-страдательности, не-аффицируемости божественного начала; христианская богословская традиция усваивает этот концепт (и защищает его против ереси т. н. патрипассиан) — но мыслит именно эту не-страдательность присутствующей в страданиях Христа на кресте и в Его смерти и погребении (согласно православному литургическому тексту, заостряющему парадокс, по распятии и до Воскресения личная ипостась Христа одновременно локализуется в самых различных онтологических и мистических планах бытия — "во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог в раи с разбойником и на престоле... со Отцем..."). АнтропологияСитуация человека мыслится в христианстве остро противоречивой. В изначальном, "первозданном" состоянии и в конечном замысле Бога о человеке мистическое достоинство принадлежит не только человеческому духу (как в античном идеализме, а также в гностицизме и манихействе) — но и телу. Христианская эсхатология учит не просто о бессмертии души, но о воскресении преображенной плоти — по выражению апостола Павла, "тела духовного" (Первое послание к коринфянам 15:44); в ситуации споров позднеантичной эпохи это навлекало на христианство насмешки языческих платоников и парадоксально звучащие для нас обвинения в чрезмерной любви к телесному. Аскетическая программа, сформулированная тем же Павлом в словах "усмиряю и порабощаю мое тело" (там же, 9:27) — имеет своей целью в конечном счете не отторжение духа от тела, но восстановление духовности тела, нарушенной грехом. Грехопадение, т. е. первый акт непослушания Богу, совершенный первыми людьми, разрушило богоподобие человека — в этом весомость т. н. первородного греха. Христианство создало изощренную культуру усмотрения собственной виновности (в этом отношении характерны такие литературные явления эпохи Отцов Церкви, как "Исповедь" Августина и исповедальная лирика Григория Богослова); самые почитаемые христианские святые считали себя великими грешниками, и с точки зрения христианства они были правы. Христос победил онтологическую силу греха, "искупил" людей, как бы выкупив их из рабства у сатаны Своими страданиями. Христианство высоко оценивает очистительную силу страдания — не как самоцели (конечное назначение человека — вечное блаженство) — но как самого сильного орудия в войне со злом мира. Поэтому самое желательное с точки зрения христианства состояние человека в этой жизни — не спокойная безболезненность стоического мудреца или буддийского "просветленного", но напряжение борьбы с собой и страдания за всех; лишь "принимая свой крест", человек, по христианскому пониманию, может побеждать зло в самом себе и вокруг себя. "Смирение" рассматривается как аскетическое упражнение, в котором человек "отсекает" свое своеволие и через это парадоксальным образом становится свободным. Нисхождение Бога к человеку есть одновременно требование восхождения человека к Богу; человек должен быть не просто приведен к послушанию Богу и исполнению заповедей, как в иудаизме и исламе, но преображен и возведен на онтологическую ступень божественного бытия (т. н. "обожение", особенно отчетливо тематизированное в православной мистике). "Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что (...) будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (Первое соборное послание Иоанна 3:2). Если же человек не исполнит (хотя бы пройдя через тяжкие загробные испытания, называемые в православной традиции "мытарствами", а в католической традиции "чистилищем") своего мистически высокого назначения и не сумеет ответить на жертвенную смерть Христа, то будет отвержен на всю вечность; середины между неземной славой и погибелью в конечном счете нет. Учение о таинствахС концепцией непостижимо высокого замысла Бога относительно человека связано чуждое другим религиям понятие "таинства" как совершенно особого действия, выходящего за пределы ритуала, обряда; если обряды символически соотносят человеческий быт с божественным бытием и этим гарантируют стабильность равновесия в мире и человеке, то таинства (греч. mysterion, лат. sacramentum) — по традиционному христианскому пониманию, реально вводят божественное присутствие в жизнь человека и служат залогом грядущего "обожения", прорыва эсхатологического времени. Важнейшие из таинств, признаваемые всеми вероисповеданиями, — крещение (инициация, вводящая в христианскую жизнь и пресекающая, по учению христианства, действие инерции первородного греха) и Евхаристия, или причащение (вкушение хлеба и вина, по церковной вере незримо пресуществленных в Тело и Кровь Христа ради сущностного соединения верующего со Христом, чтобы Христос "жил в нем"). Православие и католицизм признают еще 5 таинств, сакраментальный статус которых отрицается протестантизмом: миропомазание, имеющее целью сообщить верующему мистические дары Святого Духа и как бы увенчивающее Крещение; покаяние (исповедь перед священником и отпущение грехов); рукоположение или ординацию (возведение в духовный сан, дающий не только полномочия учить и "пастырски" вести верующих, но также — в отличие от чисто юридического статуса раввина в иудаизме или муллы в исламе — прежде всего власть совершать таинства); брак, понимаемый как соучастие в мистическом браке Христа и Церкви (Послание к ефесянам 5:22-32); соборование (сопровождающееся молитвами помазание елеем тела тяжелобольного как последнее средство вернуть к жизни и одновременно напутствие к смерти). Понятие таинства, всегда телесно-конкретного, и этика аскетизма соподчинены в христианстве представлению о высоком назначении всего человеческого естества, включая телесное начало, которое должно быть подготовлено к эсхатологическому просветлению и аскетизмом, и действием таинств. Идеал аскетико-сакраментального бытия — Дева Мария, именно благодаря своей девственности реализующая в своем физическом бытии Богоматери сакраментальное присутствие Божества в человеческом мире. (Характерно, что в протестантизме, где слабеет переживание таинства, закономерно отпадает аскетический институт монашества, а также почитание Девы Марии). Христианство и монархияАдминистрация римских цезарей долго рассматривала христианство как полное отрицание официальной нормы, инкриминируя христианам "ненависть к роду человеческому"; отказ участвовать в языческих обрядах, особенно в религиозно-политическом культе императора, навлекал на христиан кровавые гонения. Воздействие этого факта на специфическую эмоциональную атмосферу христианства было весьма глубоким: лица, подвергшиеся за свою приверженность христианству смертной казни (мученики) или заключению и пыткам (исповедники) первыми в истории христианства почитались как святые, идеал мученика (соотнесенный с образом распятого Иисуса Христа) стал центральной парадигмой христианской этики, рассматривающей весь мир как находящийся под неправедной властью "князя мира сего" (сатаны, см. Евангелие от Иоанна 14:30; 16:11 и др.) — а должное поведение — как мирное сопротивление этой власти и постольку принятие страданий. В то же время универсально-цивилизующий характер Римской империи был созвучен вселенскому духу христианства, обращающегося ко всем людям; раннехристианские авторы 2-3 вв. (которых принято называть апологетами, поскольку они в условиях преследований и нападок выступали с апологией своей веры) призывали в своих сочинениях, часто формально адресованных носителям власти, к примирению между Церковью и империей. Став в начале 4 в. благодаря инициативе императора Константина официально дозволенной (а к концу того же столетия господствующей) религией в Римской империи, христианство надолго поступает под покровительство, но также и под опеку государственной власти (т. н. "константиновская эпоха"); границы христианского мира некоторое время примерно совпадают с границами империи (и греко-римской цивилизации) — так что положение римского (позднее византийского) императора воспринимается как сан единственного верховного светского "предстоятеля" всех христиан в мире (по инициативе которого, в частности, собирались Вселенские соборы 4-7 вв., признаваемые не только католиками, но и православными). Эта парадигма, представляющая аналогию халифату в раннем исламе и оживленная необходимостью религиозных войн именно с исламом, теоретически значима еще на исходе западного Средневековья — например, для трактата Данте Алигьери "О монархии" (1310-11). Тем более она определила византийскую идеологию священной державы и отчасти некоторые традиции православной ветви христианства (ср. в Московской Руси идею "Москвы — третьего Рима"). В западной половине Римской империи слабость, а затем и крушение государственности привели к подъему власти римского епископа (папы) — перенявшей также и светские функции и спорившей с имперским принципом по существу о той же теократической парадигме. Однако и на фоне сакрализации трона реальность постоянно создавала конфликты между христианской совестью и властью, оживляя актуальные для любой эпохи христианские идеалы мученичества и "исповедничества", т. е. морального сопротивления власти (такие ключевые для христианской традиции фигуры святых, как Иоанн Златоуст в ранневизантийскую эпоху, Томас Бекет и Иоанн Непомук (ум. 1393) — в контексте средневекового католицизма и митрополит Филипп в русском православии, связаны именно с исполнением христианского долга перед лицом репрессий от вполне "единоверных" им монархов). Древние вероисповеданияМеняющийся в зависимости от условий эпохи и культуры политико-идеологический контекст определил логику последовательных церковных разделений ("схизм") — в результате которых возникла рознь Церквей и вероисповеданий (конфессий). Уже в 5-7 вв. в ходе выяснения доктрины о соединении божественной и человеческой природ в личности Иисуса Христа (т. н. христологические споры) от единой Церкви Римской империи отделились т. н. "нехалкидониты" (от названия 4-го Вселенского собора в Халкидоне) — христиане Востока, жившие вне греко-латинской языковой зоны; не признавшие уже 3-го Вселенского собора (431) несториане, пользовавшиеся значительным влиянием вплоть до позднего средневековья в Иране и дальше на Восток от Средней Азии до Китая (ныне общины т. н. ассирийцев ("айсоров") — разрозненные от Ближнего Востока до США, а также "христиане св. Фомы" в Индии); не признавшие 4-го Вселенского собора (451) монофиситы, которые возобладали в яковитской (сирийской) — грегорианской (армянской) — коптской (египетской) и эфиопской Церквах; монофелиты, остаток которых — вторично соединившаяся с католиками маронитская Церковь Ливана. В настоящее время (после научно-аналитической работы, одним из инициаторов которой еще в 19 в. был русский церковный ученый В. В. Болотов) среди католических и православных богословских экспертов преобладает отношение к "нехалкидонским" Церквам как к отделенным не столько в силу реальных вероучительных различий, сколько под действием лингво-культурных недоразумений и политических конфликтов. К 1054 было официально провозглашено и в 13 в. закрепилось разделение Церквей православной (с центром в Константинополе) и католической (с центром в Риме); за ним стоял конфликт византийской идеологии священной державы и латинской идеологии универсального папства, осложненный доктринальными (см. выше о filioque) и обрядовыми расхождениями. Попытки примирения (на 2-м Лионском соборе 1274 и особенно на Флорентийском соборе 1439) не имели долговременного успеха; их результатом была парадигма т. н. "униатства" или "католицизма восточного обряда" (соединение православной обрядной и церковно-бытовой традиции, включая Символ веры без filioque, с признанием вселенского примата Рима) — чаще всего приводившая к психологическому обострению конфессионального конфликта (особенно Брестская уния среди украинцев и белорусов) — как это нередко признается и с католической стороны; необходимо, однако, иметь в виду, что примерно для 10 млн. христиан во всем мире "униатство" давно уже является унаследованной и выстраданной в конфликтах традицией. В России, важнейшей православной стране после гибели Византии в 1453, присущая византийскому христианству тенденция к отождествлению церкви, царства и народа и к связанной с этим сакрализации привела в спорах 17 в. о норме обрядовой практики к расколу, в результате которого от Православия отделилось т. н. старообрядчество (само раздробившееся на множество "толков"). РеформацияНа Западе папство вызвало под конец Средневековья протест как "сверху", со стороны светских властей, с которыми оно вступало в спор о полномочиях, так и "снизу" (лолларды, гуситы и т. п.). На пороге Нового времени инициаторы Реформации — Лютер, Меланхтон, Цвингли — Кальвин и др. — отвергли папство как реальность и идеологию; разрушив единство западного христианства, Реформация породила множество протестантских конфессий и т. н. деноминаций. Протестантизм создал культуру со своими специфическими чертами: особый интерес к Библии (включая Ветхий Завет) — библейские чтения в семейном кругу; перенос акцента с церковных таинств на проповедь, а с личного послушания духовным "предстоятелям" и практики регулярной церковной исповеди — на индивидуальную ответственность перед Богом; новая деловая этика, оценивающая бережливость, порядок в делах и уверенность в себе как род аскезы, а успех как знак Божьего благоволения; бытовая респектабельность, равно удаленная от монашеской суровости и аристократического великолепия. Такая культура воспитывала людей волевых, инициативных, внутренне уединенных — человеческий тип, сыгравший важную роль в становлении раннего капитализма и вообще цивилизации Нового времени (ср. знаменитую концепцию "протестантской этики" у М. Вебера). Недаром протестантский Север Европы (к которому позднее присоединятся США) в целом обгоняет по темпам индустриализации католический Юг, не говоря уже о православном Востоке (а в развитии традиционного капитализма в дореволюционной России особую роль играют старообрядцы, в противостоянии царистскому официозу развившие у себя черты, представляющие известную аналогию "протестантской этике"). Христианство и Новое времяОднако при всех контрастах и конфликтах, выливавшихся в 16-17 вв. в кровавые религиозные войны, в дальнейшем развитии конфессиональных ветвей христианской культуры прослеживаютсянекоторые общие свойства. И создатели системы протестантского образования вроде "наставника Германии" Меланхтона, и такие крайние поборники католицизма, как иезуиты (и пиаристы) — субъективно стремясь вытеснить друг друга, объективно разрабатывают и насаждают новую систему школьного дела, менее репрессивную, чем прежняя, более ориентированную на соревнование между учениками и на эстетическое воспитание; ср. феномен иезуитского школьного театра, оказавший влияние и на украинско-русскую православную культуру 17 в., в частности, на поэтическое творчество св. Димитрия Ростовского, что само по себе было одним из проявлений православной рецепции барочно-схоластических форм культуры в Киеве (митрополит Петр Могила, и созданная им Киево-Могилянская академия) и затем в Москве (Славяно-греко-латинская академия). Можно отметить, например, сходство в методах публичной проповеди у двух несходных течений, возникших в 18 в., — у католической конгрегации редемптористов и таких крайних представителей английского протестантизма, как методисты. Секуляризаторские тенденции Нового времени последовательно выявляются уже антиклерикальным крылом Просвещения: оспорена не только практика Церкви, но и учение христианства как таковое; в противоположность ему выдвигается самодовлеющий идеал земного прогресса. Приходит конец т. н. "союзу Трона и Алтаря", к которому свелась идея христианской теократии (если ранние буржуазные революции прошли под знаменем Реформации, то во время Великой французской революции уже была проведена кампания "дехристианизации", предвосхищавшая "воинствующее безбожие" русского большевизма); миновала "константиновская эпоха" христианства как государственной религии. Оспорено привычное понятие "христианской (православной, католической, протестантской и т. п.) нации"; во всем мире христиане живут рядом с неверующими, а сегодня, хотя бы ввиду массовой миграции рабочей силы, — и рядом с инаковерующими. У сегодняшнего христианства — опыт, не имеющий аналогов в прошедшем. Еще с 19 в. в протестантизме и особенно в католицизме наблюдается тенденция к выработке на основе христианского учения социальной доктрины, отвечающей задачам времени (энциклика папы Льва XIII "Rerum novarum", 1891). Богослужебная практика протестантизма, а со времени 2-го Ватиканского собора (1962-65) и католицизма ищет сообразности новым моделям человеческого самоосознания. Аналогичные попытки русского послереволюционного "обновленчества" провалились как ввиду большей силы православного консерватизма, так и ввиду того, что лидеры "обновленчества" скомпрометировали себя оппортунизмом в пору антицерковных репрессий. Вопрос о легитимном соотношении между "каноном" и новаторством в христианской культуре является сегодня первостепенным для всех христианских вероисповеданий. Реформы и сдвиги вызывают резкую реакцию крайних традиционалистов, настаивающих на обязательности буквы Священного Писания (т. н. фундаментализм — термин, возникший как самоназвание групп американских протестантов, но ныне употребляемый расширительно) — на неизменности обряда (движение католических "интегристов", отвергших 2-й Ватиканский собор, а в православной Греции — "старокалендаристов"). На противоположном полюсе — тенденции (особенно в некоторых протестантских конфессиях) к ревизии вероучительных основ ради беспроблемного приспособления к этике современного либерализма. Современное христианство — это не религиозное самоопределение однородного социума, не наследие предков, "всасываемое с молоком матери" потомками, но скорее вера миссионеров и обращенных; и в этой ситуации христианству может помочь память о его первых шагах — в пространстве между этносами и культурами. ЭкуменизмНовым фактором в жизни христианства 20 столетия является экуменическое движение за воссоединение христиан различных вероисповеданий. Оно обусловлено ситуацией христианства как веры, заново предлагающей себя нехристианскому миру; человек, в акте личного выбора становящийся христианином, все реже наследует навыки конфессиональной культуры своих предков, но зато и взаимные счеты конфессий, уходящие в века, становятся для него все менее актуальными. Популярный английский христианский писатель К. С. Льюис написал книгу с характерным заглавием "Просто христианство" (рус. пер. в кн.: Льюис К. С. Любовь. Страдание. Надежда. М., 1992); заглавие это удачно выражает потребность эпохи в постановке вопроса о существенной сердцевине христианского учения, просматриваемой сквозь все частные особенности того или иного исторического типа. Очевидна содержащаяся в таком умонастроении опасность упрощения и обеднения. Но определенная мера упрощения становится адекватным ответом на жесткую реальность радикального вызова, брошенного христианству и тоталитаризмом, и секуляристским релятивизмом. Многообразие богословских позиций на глубине сменяется делением надвое — за или против Христа. Христиане различных конфессий, находившие друг друга как товарищи по судьбе в сталинских и гитлеровских лагерях, — вот самый глубокий "экуменический" опыт века. Одновременно интеллектуальная честность, отнюдь не принуждая к отказу от вероучительных убеждений, обязывает видеть в реальной истории и жизни разных конфессий, с одной стороны, по известной формуле Бердяева, печальное "недостоинство христиан", контрастирующее с "достоинством христианства", с другой стороны, дела искренней любви к Богу и ближнему (ср. призыв архиепископа Иоанна Шаховского видеть "сектантство в Православии и Православие в сектантстве"). Экуменическое движение дало выражение этим внутренним сдвигам. Инициатива в этом движении принадлежала протестантским деноминациям (Эдинбургская конференция 1910); с православной стороны она была поддержана в 1920 посланием Константинопольского патриарха, обращенным ко всем Церквам и призвавшим их к общению и сотрудничеству. В 1948 был создан Всемирный совет церквей (ВСЦ) — объединивший важнейшие протестантские деноминации и ряд православных поместных церквей, с 1961 участие в его работе принимает Московская патриархия, а также наблюдатели от Ватикана. В 1965 папой Павлом VI и патриархом Афинагором было объявлено об отмене взаимных анафем между католическим Римом и православным Константинополем. Литература:Христианство. Энциклопедический словарь / Под ред. С. С. Аверинцева и др. М., 1993-95. Т. 1-3. (Т. 3. С. 489-526 — обширная библиография). Православная богословская энциклопедия / Под ред. А. П. Лопухина и Н. Н. Глубоковского. СПб., 1900-11. Т. 1-12. Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. СПб., 1907 — 1918. Т. 1-4; То же (репринт). М., 1994. Спасский А. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Сергиев Посад, 1914. Т. 1. Карташев А. В. Вселенские Соборы. М., 1994. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. Мейендорф, прот. И. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс; М., 1992. Флоровский, прот. Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. Флоровский, прот. Г. Восточные отцы 4 в. Париж, 1931; То же (переизд.). М., 1992. Флоровский, прот. Г. Восточные отцы 5-8 вв. Париж, 1933; То же (переизд.). М., 1992. Керн, архим. Киприан. Евхаристия. Париж, 1947; То же (репринт). М., 1992. Афанасьев, прот. Николай. Вступление в Церковь. М., 1993. Афанасьев, прот. Николай. Церковь Духа Святого. Рига, 1994. Кассиан (Безобразов) — еп. Христос и первое христианское поколение. 3-е изд. Париж; Москва, 1996.H. Denzinger — A. Schonmetzer, Enchiridion symbolorum, definitionum et declarationum de rebus fidei et morum, 36 ed. Basileae et Frib., 1976.Pelikan J. The Christian Tradition. A History of the Development of Doctrine. Chicago, 1971-78. Bd.1-3. С. С. Аверинцев
Словарь по культурологии:
(от гр. Christos – буквально: помазанник) – одна из мировых религий (наряду с буддизмом и исламом), названа по имени ее основателя Иисуса Христа – богочеловека, сошедшего с неба на землю и принявшего страдания и смерть ради спасения людей, а затем воскресшего и вознесшегося на небо; христианство возникло в начале I в., в IV в. стало господствующей религией Римской империи; В к. XX в. появляется в России.
одна из трех мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). Имеет три основные ветви: католицизм, православие и протестантизм. Общий признак, объединяющий христианское вероисповедание и секты – вера в Иисуса Христа как богочеловека, спасителя мира. Главный источник вероучения – Священное писание (Библия, особенно Новый завет).
Христианство возникло в I в. н.э. в восточной провинции Римской империи (Палестине) как религия угнетенных.
............
(от греч. — Помазанник, Мессия; по свидетельству новозаветного текста Деяния апостолов 11:26, образованное на основе греческого языка с употреблением латинского суффикса существительное XpicJTiavoi — приверженцы, или последователи, Христа, христиане, впервые вошло в употребление для обозначения сторонников новой веры в сирийско-эллинистическом г. Антио-хия в I в.), одна из мировых религий (наряду с буддизмом и исламом), одна из т. н. «авраамитических» (или «авраамических») религий, преемственных по отношению к библейскому монотеизму (наряду с иудаизмом и исламом).
Культурный контекст начального X. X. возникло в I в. в Палестине в контексте мессианских движений иудаизма, с которым, однако, вскоре оказалось в состоянии конфликта (исключение христиан из синагогальной жизни после 70 г., завершившееся составлением формальных проклятий против христиан как «еретиков»). Первоначально распространялось в среде еврейства Палестины и средиземноморской диаспоры, но уже начиная с первых десятилетий приобретало все больше последователей среди других народов («язычников»). Вплоть до конца Римской империи распространение X. происходило преимущественно в ее пределах, причем особую роль играли восточные окраины — Малая Азия, земля тех семи церквей, которые в Откровении Иоанна Богослова (гл. 2-3) символизируют судьбы Вселенской Церкви; Египет — колыбель христианского монашества, и расцветшей в городской среде Александрии христианской учености и философии; необходимо отметить также значение таких «буферных» территорий между Римской империей и Ираном (Парфянской, позднее Сасанидской империей), как Армения (официально принявшая X. несколько ранее знаменитого Миланского эдикта 313 г. римского императора Константина).
Языковая ситуация раннего X. была сложной. Проповедь Иисуса звучала на разговорном языке тогдашней Палестины — арамейском, принадлежавшем к семитской группе и очень близком к сирийскому (есть сведения об арамейском оригинале Евангелия от Матфея; семитологи склонны допускать, что древнейшая сирийская версия Евангелий лишь отчасти является переводом с греческого, отчасти же удерживает воспоминания об изначальном облике речений Иисуса (ср. BlackM. Аи Aramaic approach to the Gospels and Acts. 3-ed. Oxford, 1969). Однако языком межэтнического общения в пространстве Средиземноморья был иной язык — греческий (т. н. койне); именно на этом языке написаны тексты самой священной книги X. — Нового Завета. Поэтому история христианской культуры (в контрастном отличии от культуры ислама) начинается на границе языков и цивилизаций; характерно древнее предание, согласно которому апостол Петр проповедовал, имея переводчиком Марка (будущего евангелиста). В Риме христианская литература долго создается на греческом языке, что характеризует космополитическую среду раннехристианской общины, в которой преобладали выходцы с востока (христианская латынь, которой предстояло в символической связи с папским Римом стать сакральным языком католической ветви X., делает свои первые шаги не столько в Риме, сколько в Северной Африке).
Администрация римских цезарей долго рассматривала X. как полное отрицание официальной нормы, инкриминируя христианам «ненависть к роду человеческому»; отказ участвовать в языческих обрядах, особенно в религиозно-политическом культе императора, навлекал на христиан кровавые гонения. Воздействие этого факта на специфическую эмоциональную атмосферу X. было весьма глубоким: лица, подвергшиеся за свою приверженность X. смертной казни (мученики) или заключению и пыткам (исповедники) первыми в истории X. почитались как святые, идеал мученика (соотнесенный с образом распятого Иисуса Христа) стал центральной парадигмой христианской этики, рассматривающей весь мир как находящийся под неправедной властью «князя мира сего» (сатаны, см. Евангелие от Иоанна 14:30; 16:11 и др.), а должное поведение — как мирное сопротивление этой власти и постольку принятие страданий. Однако позиция пассивного сопротивления римской государственности («для нас нет дел более чужих, чем государственные» — Тертуллиан) уже в этот период соседствует с тенденциями к лояльности по отношению к существующему порядку во всем, кроме вопросов веры («противящийся власти противится Божию установлению» — Рим 13:2). Кроме того, универсально-цивилизующий характер Римской империи был созвучен вселенскому духу X., обращающегося ко всем людям; раннехристианские общины, раскинутые по всей империи и за ее пределами, ощущали свое единство как члены «вселенской» Церкви, привыкшие думать о (мистически понятых) судьбах всего мира. Христианские полемисты П-Ш вв. (которых принято называть апологетами, поскольку они в условиях преследований и нападок выступали с апологией своей веры) призывали в своих сочинениях, часто формально адресованных носителям власти, к примирению между Церковью и империей. Так же двойственно отношение раннего X. к греко-римской культурной традиции. С одной стороны, христианские авторы в резких выражениях критикуют самоцельные дискуссии философов, внешний характер риторической образованности, гедонизм поэзии, музыки, театра и пластических искусств, а также связь всего этого с языческим культом. С другой стороны, исторический облик X. навсегда получает отпечаток греко-римской культуры: особенно велика роль античного философского идеализма в формировании понятийного аппарата христианской догматики.
[u]Характеристика вероучения[/u]
I. Учение о Боге. X., как и ислам, наследует созревшую в иудаизме идею единого Бога, обладателя абсолютной благости, абсолютного знания и абсолютного могущества, имеющего Свою причину в Себе Самом, по отношению к Которому все существа и предметы являются Его творениями: все создано Богом из ничего. Бог не нуждается в мире и сотворил его не в ходе какого-либо необходимого процесса, но в свободном акте воли. Личностное понимание абсолюта, свойственное библейской традиции, доведено в X. до новой стадии, что выражено в двух центральных догматах, составляющих его важнейшее отличие от иудаизма и ислама, — триединства и Боговоплощения. Согласно догмату триединства, внутренняя жизнь Божества есть личное отношение трех «Ипостасей» (греч. Ъпосхасхс, — философский термин, калькированный в лат. «субъект»), или Лиц: Отца (безначального первоначала), Сына, или Логоса (смыслового и оформляющего принципа), и Святого Духа («животворящего» принципа). Сын «рождается» от Отца, Святой Дух «исходит» от Отца (по православному учению) или от Отца и Сына (filioque, по католическому учению), но как «рождение», так и «исхож-дение» имеет место не во времени, а в вечности: все три Лица существовали всегда («предвечны») и равны по достоинству («равночестны»). Христианская доктрина требует не смешивать Лиц и не разделять сущности; в четком размежевании уровней «сущности» и «ипостаси» — специфика триединства в X. сравнительно с триадами других религий и мифологий (например, тримурти индуизма). Учение о Троице, установившееся в т. н. тринитарных спорах IV в. (в полемике с арианством), принимается большинством христианских церквей и групп.
Б. Учение о Богочеловеке (христология). Образ посредника между божественным и человеческим планами бытия известен самым различным мифологиям и религиям. Однако Иисус Христос не есть полубог, т. е. некое промежуточное существо ниже Бога и выше человека: согласно догмату Боговоплощения, Он совмещает в личностном единстве всю полноту как божественной, так и человеческой природы («не через смешение сущностей, но через единство лица» — «Qui-cumque», текст IV-V вв.). Именно по этой причине воплощение Бога понимается в X. как единократиое и неповторимое, не допускающее каких-либо перевоплощений в духе языческой, восточной или гностической мистики: «Единожды умер Христос за грехи наши, а по воскресении из мертвых более не умирает!» — таков тезис, отстаиваемый бл. Августином против доктрины вечного возвращения («О граде Божьем» XII, 14, 11). Иисус Христос — «Единородный», единственный Сын Единого Бога, не подлежащий включению ни в какой ряд, подобный, скажем, принципиальной множественности бодхисатв. (Поэтому для
II. неприемлемы попытки принять Христа за одного из многих, включить Его в ряд пророков, учителей человечества, «великих посвященных» — от симпатизирующих новой вере веяний позднеантичного синкретизма, через манихейство и ислам, давших Христу статус предшественника своих пророков, вплоть до теософии и других «эзотерических» доктрин нового и новейшего времени.)
Это повышает остроту парадокса, присущего учению о воплощении Бога: абсолютная бесконечность Бога оказывается воплощенной не в открытом ряду частичных воплощений, но в единократном «вочеловечении», так что вездесущие Бога вмещается в пределах одного человеческого тела («в Нем обитает вся полнота Божества телесно» — Кол. 2:9), а Его вечность — в пределах неповторимого исторического момента (идентичность которого настолько важна для X., что специально упоминается в Никео-Константинопольском символе веры: Христос распят «при Понтии Пилате», т. е. во времена такого-то наместника — мистическое событие не просто эмпирически, но вероучительно соотнесено с датой, со всемирно-исторической, и уже потому мирской хронологией, ср. также Евангелие от Луки 3:1). X. отвергло как ереси все доктрины, пытавшиеся сгладить эти парадоксы: арианство, отрицавшее «со-безна-чальность» и онтологическое равенство Сына Отцу, несторианство, разделившее божественную природу Логоса и человеческую природу Иисуса, монофиситство, напротив, говорящее о поглощении чатовеческой природы Иисуса божественной природой Логоса.
Вдвойне парадоксальная формула 4-го Вселенского (Халки-донского) собора (451г.) выразила отношения божественной и человеческой природ, сохраняющих в Богочеловечестве Христа свою полноту и идентичность — «воистину Бог» и «воистину человек» — четырьмя отрицаниями: «неслиянно, непревращенно, нераздельно, неразлучимо» (tftavyxuixoc;, дихрепшс,, осбюарешс;, dxcoptaxcx;, Mansi Sacr. Concil. collectio VII, 115B sq.). Формула эта намечает универсальную для X. парадигму отношений божественного и человеческого. Античная философия разработала концепт не-страдательности, не-аффицируе-мости божественного начала; христианская богословская традиция усваивает этот концепт (и защищает его против ереси т. н. патрипас-сиан), но мыслит именно эту не-страдательность присутствующей в страданиях Христа на кресте и в Его смерти и погребении (согласно православному литургическому тексту, заостряющему парадокс, по распятии и до Воскресения личная ипостась Христа одновременно локализуется в самых различных онтологических и мистических планах бытия — «Во гробе плотски, во ада же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный»).
III. Антропология. Ситуация человека мыслится в X. остро противоречивой. Человек сотворен как носитель «образа и подобия» Бога, в этом изначальном состоянии и в конечном замысле Бога о человеке мистическое достоинство принадлежит не только человеческому духу (как в античном идеализме, а также в гностицизме и манихействе), но и телу. Христианская эсхатология учит не просто о бессмертии души, но о воскресении преображенной плоти — по выражению апостола Павла, «тела духовного» (1 Кор. 15:44); в ситуации споров позднеантичной эпохи это навлекало на X. насмешки языческих платоников и парадоксально звучащие для нас обвинения в чрезмерной любви к телесному. Аскетическая программа, сформулированная тем же Павлом в словах «усмиряю и порабощаю мое тело» (там же, 9:27), имеет своей целью в конечном счете не отторжение духа от тела, но восстановление духовности тела, нарушенной грехом.
Грехопадение, т. е. первый акт непослушания Богу, совершенный первыми людьми, разрушило богоподобие человека — в этом весомость т. н. первородного греха. X. создало изощренную культуру усмотрения собственной виновности (в этом отношении характерны такие литературные явления эпохи Отцов Церкви, как «Исповедь» Августина и исповедальная лирика Григория Богослова); самые почитаемые христианские святые считали себя великими грешниками, и с точки зрения X. они были правы. Христос победил онтологическую силу греха, «искупил» людей, как бы выкупил их из рабства у сатаны, приняв истязания и мучительную смерть (образ этой смерти на кресте — эмоциональный и идейный центр всей христианской символики).
X. высоко оценивает очистительную силу страдания — не как самоцели (конечное назначение человека — вечное блаженство), но как самого сильного орудия в войне со злом мира. Поэтому самое желательное с точки зрения X. состояние человека в этой жизни — не спокойная безболезненность стоического мудреца или буддийского «просветленного», но напряжение борьбы с собой и страдания за всех (ср. культ добровольного нищенства, юродства, молчальничества, затворничества и т. п. в средневековом X.); лишь «принимая свой крест», человек, по христианскому пониманию, может побеждать зло в самом себе и вокруг себя. «Смирение» рассматривается как аскетическое упражнение, в котором человек «отсекает» свое своеволие и через это парадоксальным образом становится свободным.
Нисхождение Бога к человеку есть одновременно требование восхождения человека к Богу; человек должен быть не просто приведен к послушанию Богу и исполнению заповедей, как в иудаизме и исламе, но преображен и возведен на онтологическую ступень божественного бытия (т. н. «обожение», особенно отчетливо тематизированное в православной мистике). «Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что (...) будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3:2). Если же человек не исполнит (хотя бы пройдя через тяжкие загробные испытания, называемые в православной традиции «мытарствами», а в католической традиции «чистилищем») своего мистически высокого назначения и не сумеет ответить на жертвенную смерть Христа, то будет отвержен на всю вечность; середины между неземной славой и погибелью в конечном счете нет.
IV. Учение о таинствах в эсхатологической перспективе. С этой концепцией связано чуждое другим религиям понятие «таинства» как совершенно особого действия, выходящего за пределы ритуала, обряда; если обряды символически соотносят человеческий быт с божественным бытием и этим гарантируют стабильность равновесия в мире и человеке, то таинства (греч. fTUGTipiov, лат. sacramentum), по традиционному христианскому пониманию, реально вводят божественное присутствие в жизнь человека и служат залогом грядущего «обожения», прорыва эсхатологического времени. Важнейшие из таинств, признаваемые всеми вероисповеданиями, — Крещение (инициация, вводящая в христианскую жизнь и пресекающая, по учению X., действие инерции первородного греха) и Евхаристия, или Причащение (вкушение хлеба и вина, по церковной вере незримо пресуществленных в Тело и Кровь Христа ради сущностного соединения верующего со Христом, чтобы Христос «жил в нем»). Православие и католицизм признают еще пять таинств, сакраментальный статус которых отрицается протестантизмом: Миропомазание, имеющее целью сообщить верующему мистические дары Святого Духа и как бы увенчивающее Крещение; Покаяние (исповедь перед священником и отпущение грехов); Рукоположение, или Ординацию (возведение в духовный сан, дающий не только полномочия учить и «пастырски» вести верующих, но также — в отличие от чисто юридического статуса раввина в иудаизме или муллы в исламе — прежде всего власть совершать таинства); Брак, понимаемый как соучастие в мистическом браке Христа и Церкви (Еф. 5:22-32); Соборование (сопровождающееся молитвами помазание елеем тела тяжелобольного как последнее средство вернуть к жизни и одновременно напутствие к смерти). Понятие таинства, всегда телесно-конкретного, и этика аскетизма взаимосвязаны в X.: последний в отличие, например, от буддийского, манихейского или стоического аскетизма ставит своей целью не только отрешение духа от плоти, но — в идеале — очищение и освящение самой плоти, ее переход в состояние эсхатологического просветления. Идеал аскетико-сакраментального бытия — Дева Мария, именно благодаря своей девственности реализующая в своем физическом бытии Богоматери сакраментальное присутствие Божества в человеческом мире, по преданию телесно «воспринятая в небесную славу». (Характерно, что в протестантизме, где слабеет переживание таинства, закономерно отпадает аскетический институт монашества, а также почитание Девы Марии).
X. и теократически понимаемая монархия. Став в начале IV в. благодаря инициативе императора Константина официально дозволенной (а к концу того же столетия господствующей) религией в Римской империи, X. надолго оказывается под покровительством, но также и опекой государственной власти (т. н. «константиновская эпоха»); границы христианского мира некоторое время примерно совпадают с границами империи (и греко-римской цивилизации), так что положение римского (позднее византийского) императора воспринимается как сан единственного верховного светского «предстоятеля» всех христиан в мире (по инициативе которого, в частности, собирались Вселенские соборы IV-VII вв., признаваемые не только католиками, но и православными). Эта парадигма, представляющая аналогию халифату в раннем исламе и оживленная необходимостью религиозных войн именно с исламом, теоретически значима еще на исходе западного Средневековья — например, для трактата Данте Алигьери «О монархии» (1310-11). Тем более она определила византийскую идеологию священной державы и отчасти некоторые традиции православной ветви X. (ср. в Московской Руси идею «Москвы третьего Рима»). В западной половине Римской империи слабость, а затем и крушение государственности привели к подъему власти римского епископа (папы), перенявшей также и светские функции и спорившей с имперским принципом по существу о той же теократической парадигме.
Но и на фоне сакрализации трона реальность постоянно создавала конфликты между христианской совестью и властью, оживляя актуальные для любой эпохи христианские идеалы мученичества и «испо-ведничества», т. е. морального сопротивления власти (такие ключевые для христианской традиции фигуры святых, как Иоанн Златоуст в ранневизантийскую эпоху, Фома Бекет и Иоанн Непомук [ум. 1393] в контексте средневекового католицизма и митрополит Филипп в русском православии, связаны именно с исполнением христианского долга перед лицом репрессий от вполне «единоверных» им монархов).
[u]Конфессиональные формы X.[/u]
1) Древние вероисповедания. Меняющийся в зависимости от условий эпохи и культуры политико-идеологический контекст определил логику последовательных церковных разделений («схизм»), в результате которых возникла рознь Церквей и вероисповеданий (конфессий). Уже в V-VII вв. в ходе выяснения доктрины о соединении божественной и человеческой природ в личности Иисуса Христа (т. н. христологические споры) от единой Церкви Римской империи отделились т. н. «нехалки-дониты» (от названия 4-го Вселенского собора в Халкидоне) — христиане Востока, жившие вне греко-латинской языковой зоны; не признавшие уже 3-го Вселенского собора (431) несториане, пользовавшиеся значительным влиянием вплоть до позднего Средневековья в Иране и дальше на Восток от Средней Азии до Китая (ныне общины т. н. ассирийцев [«айсоров»], разрозненные от Ближнего Востока до США, а также «христиане св. Фомы» в Индии); не признавшие 4-го Вселенского собора (451) монофиситы, которые возобладали в яковитской (сирийской), грегорианской (армянской), коптской (египетской) и эфиопской Церквах; монофелиты, остаток которых — вторично соединившаяся с католиками маронитская Церковь Ливана. В настоящее время (после научно-аналитической работы, одним из инициаторов которой еще в XIX в. был русский церковный ученый В. В. Болотов) среди католических и православных богословских экспертов преобладает отношение к «нехалки-донским» Церквам как к отделенным не столько в силу реальных вероучительных различий, сколько под действием лингво-культурных недоразумений и политических конфликтов.
К 1054 г. было официально провозглашено и в XIII в. закрепилось разделение Церквей Православной (с центром в Константинополе) и Католической (с центром в Риме); за ним стоял конфликт византийской идеологии священной державы и латинской идеологии универсального папства, осложненный доктринальными (см. выше о filioque) и обрядовыми расхождениями. Попытки примирения (на 2-м Лионском соборе 1274 г. и особенно на Флорентийском соборе 1439 г.) не имели долговременного успеха; их результатом была парадигма т. н. «униатства», или «католицизма восточного обряда» (соединение православной обрядной и церковно-бытовой традиции, включая Символ веры без filioque, с признанием вселенского примата Рима), чаще всего приводившая к психологическому обострению конфессионального конфликта (особенно Брестская уния среди украинцев и белорусов), как это нередко признается и с католической стороны; тем не менее необходимо иметь в виду, что примерно для 10 млн. христиан во всем мире «униатство» давно уже является унаследованной и выстраданной в конфликтах традицией. В России, важнейшей православной стране после гибели Византии в 1453 г., присущая византийскому X. тенденция к отождествлению Церкви, царства и народа и к связанной с этим сакрализации привела в спорах XVII в. о норме обрядовой практики к расколу, в результате которого от православия отделилось т. н. старообрядчество (само раздробившееся на множество «толков»).
2) Реформация. На Западе панство вызвало в конце Средневековья протест как «сверху», со стороны светских властей, с которыми оно вступало в спор о полномочиях, так и «снизу» (лолларды, гуситы и т. п.). На пороге нового времени инициаторы Реформации — Лютер, Ме-ланхтон, Цвингли, Кальвин и др. — отвергли папство как реальность и идеологию. Разрушив единство западного X., Реформация породила множество протестантских конфессий и т. н. деноминаций: евангелическое вероисповедание (лютеранство), реформатское вероисповедание (кальвинизм, во Франции — гугенотство, в англосаксонских странах — пуританство и пресвитерианство), «церковь Англии» (англиканство), а также многочисленные секты. Если англиканство стремилось удержать догматические основы, организационные структуры и обрядность католицизма, лишь отменив монастыри, а главное — поставив на место вненациональной супрематии папы внутринациональную супре-матию короля как главы Церкви, т. е. отождествив Церковь и государство в духе абсолютизма, то кальвинизм наиболее радикально выразил новые тенденции, дав форму республиканскому духу Женевы Кальвина и английской революции XVII в. С явлением протестантизма в истории X. наступает т. н. конфессиональная эпоха: после кровавых попыток восстановить единство европейского X. на основе одного из наличных вероисповеданий (религиозные войны XVI-XVII вв.) устанавливается компромисс по формуле: «Чье царство, того и вера»; идея вселенской или хотя бы всеевропейской общины христиан уступает место идее государственного регулирования религиозной жизни подданных в рамках суверенитета данного режима.
Протестантизм создал культуру со своими специфическими чертами: особый интерес к Библии (включая Ветхий Завет), библейские чтения в семейном кругу; перенос акцента с церковных таинств на проповедь, а с личного послушания духовным «предстоятелям» и практики регулярной церковной исповеди — на индивидуальную ответственность перед Богом; новая деловая этика (прежде всего в кальвинизме), оценивающая бережливость, порядок в делах и уверенность в себе как род аскезы, а успех как знак Божьего благоволения; бытовая респектабельность, равно удаленная от монашеской суровости и аристократического великолепия. Такая культура воспитывала людей волевых, инициативных, внутренне уединенных — человеческий тип, сыгравший важную роль в становлении раннего капитализма и вообще цивилизации Нового времени (ср. знаменитую концепцию «протестантской этики» у М. Вебера). Недаром протестантский Север Европы (к которому позднее присоединятся США) в целом обгоняет по темпам индустриализации католический Юг, не говоря уже о православном Востоке (а в развитии традиционного капитализма в дореволюционной России особую роль играют старообрядцы, в противостоянии царистскому официозу развившие у себя черты, представляющие известную аналогию «протестантской этике»).
[u]X. и Новое время.[/u] Наряду с жесткостью религиозно-политических разделений происходят обратные процессы в религиозной жизни как таковой: вырабатываются космополитические и межконфессиональные типы религиозной эмоциональной культуры и официального богослов-ствования. Примером первого могут служить мистические движения кружкового характера, проходящие в XVII — начале XIX в. поверх конфессиональных границ (пиетизм в лютеранстве, квиетизм и янсенизм в католицизме и т. п.), примером второго — усвоение структур западной теологии в православной Греции и особенно в России после реформ Петра I. Характерно, что и создатели системы протестантского образования вроде «наставника Германии» Меланхтона, и такие крайние поборники католицизма, как иезуиты (и пиаристы), субъективно стремясь вытеснить друг друга, объективно разрабатывают и насаждают новую систему школьного дела, менее репрессивную, чем прежняя, более ориентированную на соревнование между учениками и на эстетическое воспитание; ср. феномен иезуитского школьного театра, оказавший влияние и на украинско-русскую православную культуру XVII в., в частности, на поэтическое творчество св. Димитрия Ростовского, что само по себе было одним из проявлений православной рецепции барочно-схоластических форм культуры в Киеве (митрополит Петр Могила, и созданная им Киево-Могиляиская академия) и затем в Москве (Славяно-греко-латинская академия). Можно отметить, например, сходство в методах публичной проповеди у двух несходных течений, возникших в XVIII в., — у католической конгрегации редемптористов и таких крайних представителей английского протестантизма, как методисты.
Секуляризаторские тенденции Нового времени, наметившиеся с эпохи Ренессанса, последовательно выявляются уже антиклерикальным крылом Просвещения: оспорена не только практика Церкви (что было обычно для средневекового вольнодумства и ересей), но и учение X. как таковое; в противоположность ему выдвигается самодовлеющий идеал земного прогресса. Приходит конец т. н. «союзу Трона и Алтаря», к которому свелась идея христианской теократии (если ранние буржуазные революции прошли под знаменем Реформации, то во время Великой французской революции уже была проведена кампания «дехристиа-низации», предвосхищавшая «воинствующее безбожие» русского большевизма); миновала «константиновская эпоха» X. как государственной религии. Оспорено привычное понятие «христианской (православной, католической, протестантской и т. п.) нации»; во всем мире христиане живут рядом с неверующими, а сегодня, хотя бы ввиду массовой миграции рабочей силы, и рядом с инаковерующими. У сегодняшнего X. — опыт, не имеющий аналогов в прошедшем.
Еще с XIX в. в протестантизме и особенно в католицизме наблюдается тенденция к выработке на основе христианского учения социальной доктрины, отвечающей задачам времени (энциклика папы Льва XIII «Rerum novarum», 1891). Богослужебная практика протестантизма, а со времени 2-го Ватиканского собора (1962-65) и католицизма ищет сообразности новым моделям человеческого самоосознания. Аналогичные попытки русского послереволюционного «обновленчества» провалились как ввиду большей силы православного консерватизма, так и ввиду того, что лидеры «обновленчества» скомпрометировали себя оппортунизмом в пору антицерковных репрессий. Вопрос о легитимном соотношении между «каноном» и новаторством в христианской культуре является сегодня первостепенным для всех христианских вероисповеданий. Реформы и сдвиги вызывают резкую реакцию крайних традиционалистов, настаивающих на обязательности буквы Священного Писания (т. н. фундаментализм — термин, возникший как самоназвание групп американских протестантов, но ныне употребляемый расширительно), на неизменности обряда (движение католических «интегристов», отвергших 2-й Ватиканский собор, а в православной Греции — «старокалендаристов»). На противоположном полюсе — тенденции (особенно в некоторых протестантских конфессиях) к ревизии вероучительных основ ради беспроблемного приспособления к этике современного либерализма.
Современное X. — это не религиозное самоопределение однородного социума, не наследие предков, «всасываемое с молоком матери» потомками, но скорее вера миссионеров и обращенных; и в этой ситуации X. может помочь память о его первых шагах — в пространстве между этносами и культурами.
[u]Экуменизм.[/u] Новым фактором в жизни X. двадцатого столетия является экуменическое движение за воссоединение христиан различных вероисповеданий. Оно обусловлено ситуацией X. как веры, заново предлагающей себя нехристианскому миру; человек, в акте личного выбора становящийся христианщюм, все реже наследует навыки конфессиональной культуры своих предков, но зато и взаимные счеты конфессий, уходящие в века, становятся для него все менее актуальными. Популярный английский христианский писатель К. С. Льюис написал книгу с характерным заглавием «Просто христианство» (рус. пер. в кн: .Льюис К. С. Любовь. Страдание. Надежда. М., 1992); заглавие это удачно выражает потребность эпохи в постановке вопроса о существенной сердцевине христианского учения, просматриваемой сквозь все частные особенности того или иного исторического типа. Очевидна содержащаяся в таком умонастроении опасность упрощения и обеднения. Но определенная мера упрощения становится адекватным ответом на жесткую реальность радикального вызова, брошенного X. и тоталитаризмом, и секуляристским релятивизмом. Многообразие богословских позиций на глубине сменяется делением надвое — за или против Христа. Христиане различных конфессий, находившие друг друга как товарищи по судьбе в сталинских и гитлеровских лагерях, — вот самый глубокий «экуменический» опыт века. Одновременно интеллектуальная честность, отнюдь не принуждая к отказу от вероучительных убеждений, обязывает видеть в реальной истории и жизни разных конфессий, с одной стороны, по известной формуле Бердяева, печальное «недостоинство христиан», контрастирующее с «достоинством христианства», с другой стороны, дела искренней любви к Богу и ближнему (ср. призыв архиепископа Иоанна Шаховского видеть «сектантство в Православии и Православие в сектантстве»).
Экуменическое движение дало выражение этим внутренним сдвигам. Инициатива в этом движении принадлежала протестантским деноминациям (Эдинбургская конференция 1910 г.); с православной стороны она была поддержана в 1920 г. посланием Константинопольского патриарха, обращенным ко всем Церквам и призвавшим их к общению и сотрудничеству. В 1948 г. был создан Всемирный совет церквей (ВСЦ), объединивший важнейшие протестантские деноминации и ряд православных поместных церквей, с 1961 участие в его работе принимает Московская патриархия, а также наблюдатели от Ватикана. В 1965 г. папой Павлом VI и патриархом Афинагором было объявлено об отмене взаимных анафем между католическим Римом и православным Константинополем.
Сергей Аверинцев.София-Логос. Словарь
Советская историческая энциклопедия:
(от греч. Xristos, букв. — помазанник) — одна из т. н. мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). X. распространено в странах Европы, Америки, Австралии, а также, в результате активной миссионерской деятельности, — в Африке, на Бл. Востоке и в известной мере в ряде районов Д. Востока. Точные данные о численности последователей X. отсутствуют; согласно офиц. церк. статистике (обычно завышающей число приверженцев), X. исповедуют ок. 920 млн. чел. (70-е гг. 20 в.). X. во все периоды своей истории (вплоть до наших дней) неизменно предстает в виде соперничающих между собой направлений. Общим признаком, объединяющим все христ. вероисповедания, церкви, толки, секты, является лишь вера в Иисуса Христа, хотя и здесь между ними существуют разногласия (напр., согласно вероучению большинства христ. церквей, Христу присуща и божественная, и человеческая природа; согласно версии др. христ. церквей (армяно-григорианской, коптской), Христос имеет лишь божественную природу). X. распадается на 3 осн. ветви: католицизм (прибл. 550 млн. последователей; особенно распространен в Италии, Испании, Португалии, Франции, Бельгии, Австрии, в лат.-амер. странах; в социалистич. странах среди верующей части населения католики преобладают в Польше, Венгрии, Чехословакии, на Кубе), православие (ок. 140 млн. последователей; существуют 14 православных автокефальных церквей (см. Православная церковь) и секты, отколовшиеся от православной церкви,- старообрядцы, хлысты, духоборы, молокане и др.), протестантизм (ок. 225 млн. последователей; включает 3 осн. течения (лютеранство, кальвинизм, англиканство) и большое число сект, из к-рых многие превратились в самостоятельные церкви, — баптисты, методисты, адвентисты и др.; распространен в Англии, Швейцарии, ФРГ, Нидерландах, Финляндии, Швеции, Норвегии, Дании, Исландии, США, Канаде, Австралии, а также в ГДР, СССР и др.). Кроме того, X. имеет и ряд более мелких ответвлений (монофизитство, несторианство и др.).
=====
Согласно церк. версии, X. возникло в Палестине в результате проповеди Иисуса Христа, сошедшего на землю в образе человека и пострадавшего ради избавления людей от "первородного греха". Наука опровергла эту богословскую схему, установив идеологич. и социально-политич. предпосылки возникновения X., выявив историю становления и развития X., определила сущность X., пути преодоления христ. иллюзий.
=====
X. возникло во 2-й пол. 1 в. н. э. в восточных провинциях Римской империи в условиях резкого обострения социальных противоречий. Тяжелый социальный и политич. гнет, крайнее бесправие вызывали массовые восстания рабов, свободной бедноты, покоренных народов. После подавления Римом нар. движений нач. 1 в. н. э. широкое распространение получили настроения депрессии, отчаяния, бессильной ненависти к угнетателям. Незрелость, слабость движения масс обусловили широкое распространение религ. фантастики. Бунтарские идеи проступали в сумбуре видений, пророчеств, в сознании угнетенных возникла надежда на сверхъестественное избавление. Выход был найден, как писал Ф. Энгельс, в области религии; появившееся X. создало небо и ад, обещая "страждущим" после смерти вечный рай (Ф. Энгельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 483). Существовавшие в то время религии не могли удовлетворить неоднородную массу обездоленных огромной Рим. империи. Эти религии отличались этнич. ограниченностью. X. явилось новой, универсальной религией, впервые обратившейся ко всем "страждущим" независимо от того, к какой народности Рим. империи они принадлежали, ко всем социальным слоям, в т. ч. и к рабам. X. провозгласило абстрактное равенство всех людей (в виде равенства их перед богом), обещая им избавление от всех бед (в потустороннем мире).
=====
X. сложилось преим. на основе иудейских радикальных сект, течений — зелотов, ессеев (социальные отношения, быт, идеологию одной из общин ессейского толка вскрывают кумранские находки) и др. Они явились промежуточными звеньями между иудаизмом и ранним X. В формировании христ. вероучения сыграли большую роль греко-рим. философия, религии Востока (егип., иран. и даже инд. традиции и верования). "Отцом христианства" Ф. Энгельс называл иудейского философа Филона Александрийского (1 в. н. э.): X. почерпнуло его идеи о божеств. логосе — посреднике между богом и людьми, мессии, спасителе рода человеческого. Важный идейный источник X. — философия римского стоика Сенеки (1 в. н. э.), высказывавшего мысли о бренности земного существования и потустороннем воздаянии, о равенстве всех людей, в т. ч. и рабов, перед роком. Христ. мифология складывалась под большим влиянием вост. культов (напр., культа Исиды и Осириса, умирающего и воскресающего бога, культа Митры и др.). X. полностью включило в свое вероучение Ветхий завет.
=====
X. возникло как религ. протест рабов, угнетенных слоев против существовавших порядков, против рабовладельч. гос-ва. Важнейшим отличием нарождавшегося X. от др. религий древности был полный отказ от этнич. и социальных перегородок в вопросах веры, от жертвоприношений, к.-л. обрядности. Успеху X. способствовало его учение о бессмертии души и загробном воздаянии. Объясняя всеобщую моральную и материальную нищету внутр. испорченностью, греховностью каждого отд. человека, X. провозглашало духовное спасение всех людей через веру в искупительную жертву божественного спасителя как гарантию избавления людей от греха. Таким образом находилась форма "...внутреннего спасения от испорченного мира, утешения в сознании, к чему все так страстно стремились" (Энгельс Ф., там же, т. 19, с. 314).
=====
Первые общины, признавшие нового бога-спасителя Христа, появились в М. Азии (Эфесе, Смирне, Пергаме, Тиатире, Сардах, Лаодикее) и в егип. Александрии (нек-рые исследователи считают, что впервые христ. общины возникли в Палестине). Их члены вербовались из социальных низов. Раннее X. представляло собой "...религию рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов" (Энгельс Ф., там же, т. 22, с. 467). Общины отличались простотой организации, отсутствием клира. Во главе общин стояли старейшины — пресвитеры и пророчествовавшие проповедники; члены общин устраивали совместные трапезы, собрания, на к-рых произносились проповеди. Не было еще упорядоченного культа и до нач. 2 в. не выработалось единого вероучения. Для раннего X. характерно разнообразие кружков, течений, между к-рыми не было согласия по ряду важнейших вопросов вероучения. Но объединяла первые христ. общины бессильная ненависть к Риму и страстная надежда на его скорое падение, избавление от его ига и установление на земле "царства божьего" во главе с Христом. Этой верой проникнут древнейший из дошедших до нас памятников христ. лит-ры — Апокалипсис (2-я пол. 1 в.), источник, позволяющий в значит. мере определить характер первоначального X. Из Апокалипсиса явствует, что христ. мифология, догматы и культ к этому времени еще не сложились; в нем Христос — не богочеловек, а космич. существо (отсутствуют рассказы о его земной жизни и страданиях); нет и намека на таинства, даже на крещение; нет упоминания о к.-л. церк. организации. Апокалипсис, отразивший гл. обр. недовольство и бунтарские настроения израильского народа, угнетенного Рим. гос-вом, вместе с тем свидетельствует о наличии в X. этого периода и иного течения: в этом произведении, хотя и менее ярко чем дух сопротивления, выражена также идея долготерпения и смирения, призыв к пассивному ожиданию развязки борьбы божественных сил с антихристом и наступления "тысячелетнего царства". В процессе эволюции X., изменения социального состава общин бунтарские настроения в X. постепенно отходили на второй план (что в конечном итоге обусловливалось политич. слабостью движения масс). Во 2 в. возобладало течение, призывавшее трудящихся безропотно "нести свой крест", уповая на сверхъестеств. избавление, на "божью волю". В вероучении все больше подчеркивалось страдание бога-спасителя, его культ стал по существу обожествлением человеческого страдания, смирения и терпения. Со временем страдание стало выступать в X. в качестве необходимого условия для достижения блаженства в "загробном мире" ("...многими скорбями надлежит нам войти в царствие божие", — Деяния, XIV, 22).
=====
Победа течения, призывавшего к примирению с существующими порядками, знаменовала новый этап развития раннего X. "Второе пришествие" Христа отодвигалось на неопределенное будущее. Этот этап развития X. можно проследить по т. н. "Посланиям апостола Павла" (кон. 1 — 1-я пол. 2 вв.). В них подчеркивается, что всякая земная власть установлена богом и ей необходимо подчиняться; дети должны повиноваться родителям, жены — мужьям, а рабы должны смиренно повиноваться господам "...со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу" (Послание к эфесянам, VI, 5). В посланиях выражена тенденция радикального разрыва с иудаизмом (впервые здесь формулировалось обвинение иудеев в убиении Христа — см. Первое послание к фессалоникийцам, II, 15), сопровождавшегося формированием чисто христ. идеологии. Облик Иисуса Христа стал приобретать человеческие черты (но в посланиях еще нет подробностей о его земной жизни). X. предстает как более или менее сложившаяся религия (со своей догматикой, символом веры и обрядностью) в сочинениях первого христ. апологета Юстина (ок. 150), где жизнеописание Христа во многом совпадает с евангельскими повествованиями. Юстин уже подробно описывал различные христ. таинства, формулировал, хотя и в неразвернутом виде, символ веры. В завершенном виде жизнеописания Христа предстают в евангелиях. 4 из них (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), признанные складывавшейся христ. церковью "богодухновенными", были включены ею в Новый завет и явились осн. священными книгами X. Канонизация новозаветных евангелий во 2-й пол. 4 в. свидетельствовала о завершении процесса мифотворчества, создания легенды о богочеловеке, о сыне божьем, претерпевшем смертные муки ради искупления грехов рода человеческого. Разительные противоречия, имеющиеся между этими евангелиями (написанными в 1-й пол. 2 в.) и внутри каждого из них, не только в изложении фактов, но и в самом смысле проповеди (напр., в Евангелии от Матфея Христос говорит: "блаженны миротворцы", V, 9, а в др. месте того же евангелия — "не мир пришел я принести, но меч", X, 34) отражали разные этапы в развитии идеологии X. и все еще сохранявшееся в нем различие течений. В евангелиях наиболее четко из всех писаний Нового завета выражено учение о непротивлении злу ("...не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую", — Матф., V, 39) и загробном воздаянии блаженством за земные страдания. Проповедь грядущего царства в евангелиях теряет свою прежнюю антирим. направленность, звучит призыв к примирению с власть придержащими, с "языч." императорской властью (в уста Христу вложено изречение: "...отдавайте кесарево кесарю, а божие богу", — Матф., XXII, 21). Со временем это облегчило эксплуататорским классам использование X. в своих целях.
=====
Изменения в христ. идеологии во 2-3 вв. были тесно связаны с изменением первонач. состава христ. общин. Кризис рабовладельч. способа произ-ва все более сказывался и на состоятельных слоях общества. В христ. общины в большом числе стали вступать и богатые люди. Если на протяжении первого столетия существования христ. общин все их члены считались равными, отсутствовал особый аппарат управления, то с сер. 2 в. идет усложнение организации. Состоятельные христиане, жертвовавшие в общинные кассы часть своих средств, приобретали значит. влияние; б. ч. они занимали созданные в сер. 2 в. должности епископов и дьяконов, ведавших общинным имуществом, хоз. делами общины. Постепенно в руках епископов (сначала избиравшихся, а затем назначавшихся) сосредоточилось управление христ. общинами; от прежнего демократич. принципа не осталось и следа, возник монархич. епископат. Епископы, дьяконы все больше обособлялись. Для обоснования их привилегированного положения было разработано учение об особой "благодати", ниспосланной богом этим должностным лицам, дающей им исключит. право совершать религ. обряды, быть наставниками остальных членов общины, декретировать принципы вероучения. Так образовалась церк. организация, разделенная на клир (духовенство) и мирян. Начал складываться институт монашества. Укрепление связей между отд. общинами способствовало процессу образования единой христ. церкви, управляемой епископами. Складывавшаяся церковь все решительнее отказывалась от демократич. тенденций первонач. X. и стремилась сначала к компромиссу с языч. императорской властью, а затем и к прямому союзу с рабовладельч. гос-вом, что вызывало протест значит. части христиан и способствовало возникновению ересей (эбионитов, новатиан, монтанистов и др.). Еретики, как правило, защищали принципы первоначальных христ. общин. Наиболее опасным врагом церкви были монтанисты, выступавшие против клира, засилья епископов.
=====
С формированием церк. организации все более разрабатывались и усложнялись культ, мифология и догматика X. Для выработки единого вероучения была начата канонизация определенных христ. писаний. При включении в Новый завет произведений проявилось стремление отвергнуть сочинения, отражавшие демократич. тенденции первонач. X., бунтарские настроения. В вероучении стала проводиться мысль, что блаженства могут достигнуть не только бедные (как это часто подчеркивалось на раннем этапе развития X.), а все верующие в Христа, выполняющие церк. обряды, подчиняющиеся церк. дисциплине, проявляющие смирение и терпение. Первонач. общинные собрания, ужины-вечери превращались в богослужения. Обряды все более усложнялись, впитывая в себя культовые действия религий древнего мира, в первую очередь культов страдающих, умирающих и воскресающих богов Др. Востока (Осириса, Адониса и др.), а также митраизма, иудаизма и др. Т. о. вырабатывались осн. христ. таинства, праздники, богослужение, выполняемые клиром и сохраняемые до наших дней.
=====
Складывавшаяся христ. церковь стала представлять собой значит. политич. силу. Рим. императоры, рассматривая христ. церковь как возможную политич. соперницу, в условиях обострившейся классовой борьбы в период кризиса 3 в. жестоко преследовали X., приравнивая к политич. неблагонадежности отказ массы христиан от жертвоприношений в честь рим. богов (гонения на христиан во 2-й пол. 3 — нач. 4 вв. при имп. Деции, Валериане, Диоклетиане). Однако, распознав сущность идеологии, характер и значение деятельности христ. церкви, имп. власть решила утилизировать христ. организацию для обеспечения покорности нар. масс. Церковь использовалась в 4 в. также в борьбе за императорский престол. Один из претендентов на престол — Константин, стремясь привлечь на свою сторону христ. церковь, обещал установить равноправие X. с др. религиями. Придя к власти и оставаясь "язычником", Константин I объявил X. официально дозволенной религией (по договоренности с ним был издан Лицинием Миланский эдикт 313 о свободном исповедании X.). В 325 император созвал первый Вселенский собор из представителей церк. верхов (Никейский собор). На соборе был принят "символ веры" (переработан во 2-й пол. 4 в.; "символ веры" прежде всего провозгласил веру в "триединого бога": бога-отца (сотворившего мир), бога-сына (сошедшего на землю, распятого, воскресшего и вознесшегося на небо, чтобы вторично придти на землю судить всех живых и умерших) и духа святого), оформлен союз между императорской властью и церковью и император признан главой церкви. Имп. Феодосий I (379-95) издал указ о закрытии всех языч. храмов. Так X. из гонимой религии превратилось в государственную, освятив все те социальные порядки, к-рые вызывали возмущение и ненависть у первых христиан. "...Христиане, получив положение государственной религии, "забыли" о "наивностях" первоначального христианства с его демократически-революционным духом" (Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 33, с. 43 (т. 25, с. 392)). Христ. церковь вела ожесточенную борьбу не только с язычеством, но и с инакомыслящими внутри X. (были осуждены ереси: докетизм, монтанизм, ересь агонистиков, арианство, затем манихейство). Успеху X. в борьбе с языч. религиями способствовали культовые заимствования из них, особенно в 4 в. В христ. культе распространилось почитание святых, мучеников, ангелов, "священных предметов". Многочисл. полубоги являлись б. ч. преемниками богов древних религий. В 6 в. христ. церковь ввела новую эру летосчисления — от "рождества Христова" (условно 1-й год н. э.; в большинстве европ. стран это летосчисление было принято лишь в 16 в.).
=====
Особенности ист. развития зап. и вост. частей Рим. империи привели к расхождениям между христ. церквами Запада и Востока, особенно усилившимся после разделения в 395 Рим. империи на 2 гос-ва. Рим. епископы (с 5 в. — "папы") претендовали на главенствующее положение в христ. мире (см. Папство). В Вост. Рим. империи (Византии) им противостояли константинопольские патриархи. Соперничество между этими церк. орг-циями было источником споров по вопросам догматики и культа. Разделение христ. церкви на католическую (западную) и православную (восточную) произошло в 1054, окончательно — в начале 13 в.
=====
Отличие католицизма от православия заключается в значит. мере во введении им в догматику, культ, церк. орг-цию новшеств, не принятых православной церковью (добавление к "символу веры" filioque (об похождении святого духа не только от бога-отца, но и "от сына"), идея чистилища, учение о "сокровищнице преизбыточествующей благодати" и как следствие — признание возможности индульгенции, резкое разграничение между мирянами и клиром (для католич. духовенства был установлен целибат, причащение вином и хлебом, в то время как миряне могли причащаться только хлебом, и др.)). Церк. организация в католицизме централизована, построена по строго иерархич. принципу. Во главе католич. церкви стоит папа римский. Осн. догматич. особенность католицизма — признание верховной власти и непогрешимости папы, рассматриваемого в качестве наместника Христа на земле. Церк. организация православной церкви, складывавшаяся в условиях централизованного Византийского гос-ва с деспотич. властью императора, не приобрела столь иерархич. и монархич. характера и была подчинена верховной власти визант. императора (с падением Византийской империи на ее территории и в соседних с ней государствах возникли православные автокефальные (самостоятельные, независимые друг от друга) церкви). На Руси X. было принято в 10 в.
=====
Однако социальная роль обоих направлений X. в эпоху феодализма была общей: оба они служили укреплению феод. строя, религ. средствами санкционировали и освящали феод. способ бытия. Экономич. базой и той и другой церквей являлось крупное церковное (особенно монастырское) феод. землевладение. В эпоху феодализма в европ. гос-вах X. стало господствующей идеологией. В ср. века монополия на систему воспитания, образования сосредоточилась в руках христ. церкви. Наука была скована теологич. ограничениями, философия стала служанкой богословия; христ. церковь преследовала малейшие проявления свободомыслия. Ср.-век. движения против феод. строя, оппозиция крестьян, плебейства, бюргерства в первую очередь выливались в протест против христ. церкви, освящавшей этот строй, принимали чаще всего форму ересей (павликиане, богомильство, катары, вальденсы, стригольники и др.). Наибольшего размаха антифеод. движение в форме борьбы против католич. церкви достигло в период Реформации. В 16 в. в результате Реформации от католицизма отпал ряд церквей, образовавшихся в Англии, Дании, Швеции, Норвегии, Голландии, частично Германии, Швейцарии и др.; оформилась третья (наряду с католицизмом и православием) осн. ветвь X. — протестантизм. Протестантизм явился религией, отражавшей интересы буржуазии, выступавшей против феод. церкви. Протестантские разновидности X. (лютеранство, кальвинизм, англиканская церковь и др.) связаны общностью существенных особенностей вероучения, к-рое пронизано идеей непосредственной связи человека с богом без помощи церкви и спасения человека "личной верой", а не благодаря посредству церкви; соответственно у протестантов упрощен, удешевлен религ. культ, сокращено число таинств, они не поклоняются святым, не признают ангелов, нет монашества, целибата. Священное предание не признается "божественным откровением". Протестантизм был знаменем первых буржуазных революций и в тот период играл относительно прогрессивную роль. После английской революции 17 в., выступавшей еще под знаменем протестантизма, последний утрачивает исторически прогрессивный характер. Протестантские церкви, возникшие в период Реформации, превращаются в типично буржуазные церкви.
=====
Исторически связанные с феодализмом католицизм и православие со 2-й пол. 19 в. стали приспосабливаться к условиям капиталистич. общества и превратились в опору буржуазии. Христ. церкви стали проповедовать святость капиталистич. частной собственности, распространению социалистич. идей противопоставлять идею классового мира, гармонии интересов работодателей и работников. Яркий пример политики христ. церкви в условиях бурж. гос-ва — энциклика папы Льва XIII "Rerum Novarum" (1891), оправдывающая и защищающая капиталистич. строй. В своей деятельности христ. церкви широко используют социальную демагогию, пропагандируя представление о X. как выразителе и защитнике общечеловеческих интересов, выдвигая идею о возможности "христианизации" капитализма и его оздоровлении, чему все еще верят политически отсталые слои трудящихся капиталистич. стран — часть пролетариата, мелкая буржуазия и др. В кон. 19 в. в связи с борьбой империалистич. держав за раздел мира усилилась миссионерская деятельность христ. церквей (см. Миссионерство). Во мн. странах были созданы христианские профсоюзы (начали создаваться еще в 70-х гг. 19 в.), партии, молодежные и др. массовые орг-ции на конфессиональной основе в целях раскола классовых орг-ций трудящихся и пропаганды реакц. идеи сотрудничества классов. Руководство этих орг-ций препятствовало развертыванию революционной борьбы пролетариата, враждебно относилось к любым проявлениям революционной активности народа, всемерно поддерживало реакционные режимы в различных странах.
=====
Христ. церковники с ненавистью встретили победу Великой Окт. социалистич. революции в России, деятельно помогая внутр. и междунар. реакции в ее попытках реставрировать капитализм. Реакц. руководители христ. церкви ведут систематическую идеологич. и политич. борьбу против социалистич. стран, коммунистич. движения, фальсифицируя его задачи и идеалы, изображая коммунизм как греховное учение, отвергающее будто бы высшие духовные ценности, враждебное человеку и цивилизации. В 1949 и 1959 Ватиканом были изданы декреты, отлучающие от церкви католиков, сочувствующих компартиям и к.-л. образом с ними сотрудничающих. Новое соотношение сил в мире после 2-й мировой войны, упрочение мировой системы социализма, рост нац.-освободит. движения вызвали нек-рое изменение курса христ. церквей не только в социалистич. странах (где они были вынуждены под воздействием масс верующих, а также представителей низшего духовенства занять лояльную позицию по отношению к гос. строю), но и в капиталистич. гос-вах. Совр. эпоха накладывает отпечаток на все христ. направления и их институты. В бурж. странах, несмотря на стремление правящих кругов всемерно использовать X. во всех сферах духовной и обществ. жизни, наблюдается ослабление традиц. воздействия X. на верующих. Обесценение X. происходит под влиянием науч. и социального прогресса. Позиции X. подтачиваются в связи с ростом демократич. и социалистич. движений, участием в них верующих, все более осознающих, что для достижения социальной справедливости и прочного мира нужны организованные действия самих трудящихся. Уменьшается число людей, склонных передоверять свою судьбу некоему потустороннему спасителю и его земным служителям. Никогда еще со времени возникновения X. столь отчетливо не проявлялась противоположность между интересами народа и христ. вероучением. Выступления рабочего класса, всех трудящихся в защиту своих насущных интересов не только не "санкционируются" церковью, но находятся в прямом противоречии с ее социальной доктриной, политич. теориями и практикой. Отсюда неизбежный разрыв с традиц. установками церкви. Совр. кризис X. имеет разл. проявления: рост безбожия, антиклерикализма и свободомыслия среди различных слоев населения и прежде всего рабочего класса. Он выражается также в стремлении верующих, все еще остающихся под влиянием церкви, произвести переоценку как своих религ. представлений, так и всей практики и политики церкви, чтобы они явно не противоречили духу современности, насущным интересам народа.
=====
Изменения наблюдаются как в сфере "массового" религ. сознания, так и в офиц. толкованиях традиц. христ. догматики. Во внутр. трансформации структуры веры, в новом толковании осн. догматич. установлений X. главным скорее всего является новое соотношение между трансцендентным и земными ценностями. Т. н. детеологизация религ. категорий выражается в первую очередь в том, что верующий все более руководствуется реальными светскими целями, критериями обществ. потребности. Обесценение религ. категорий, идеи сверхъестественного, распространение "теологич. практицизма" приводят к тому, что в X. хотят видеть лишь одно подсобное средство разрешения насущных житейских вопросов. "Девальвация" божественного ореола X. в сознании масс верующих порождает и иной подход к его служителям. Верующие хотят видеть их демократичными, озабоченными земными делами, помогающими в борьбе с сильными мира сего. Так, в отношения "паства — пастыри — всевышний" вносятся существ. коррективы.
=====
Эти настроения, поворот в сознании верующих вынуждают деятелей X. приспосабливать церковь к совр. эпохе, модернизировать ее идеологию, культ, организацию, миссионерскую деятельность. Вырабатывается новое отношение к рабочему и нац.-освободит. движению, коммунизму и атеизму, к совр. науч. и технич. прогрессу, филос. знанию, к светской власти, в т. ч. к бурж. гос-ву, к др. христ. и нехрист. церквам и т. д. В среде христ. духовенства различных направлений все больше выделяются деятели, группировки, к-рые стремятся максимально учесть новую обстановку. При этом, однако, в бурж. странах большинство христ. церковников продолжает защищать устои капитализма. Новые, лояльные позиции по отношению к социализму заняли христ. церкви в социалистич. странах. В капиталистич. странах есть немало священнослужителей, деятелей левых религ. течений, к-рые искренне считают, что исповедуемое ими вероучение является стимулом для обеспечения "социального благоденствия". Они отстаивают антиимпериалистич. позиции в междунар. отношениях, выступают в защиту интересов трудящихся, за социальные преобразования. Без учета этих различных религ.-политич. направлений, без конкретного анализа противоречий между ними нельзя составить правильное представление о политике современного X. Что касается внутрицерковной орг-ции, догматики, то в этой области происходит процесс, к-рый в свое время В. И. Ленин образно назвал "подновлением" и "подчищением" религии (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 45, с. 27 (т. 33, с. 205)). Совр. "подчистка" заключается в попытке лучше приспособить к духу эпохи религ. доктрину и организацию, чтобы они не слишком противоречили светскому умонастроению, материалистич. взглядам совр. человека, добиться макс. мобильности всех отрядов церкви, "демократизировать" сложный христ. культ. "Подчистка" X. проявляется и в стремлении отмежевать "идеальное христианство" от "исторического христианства", скомпрометированного тесной связью с сильными мира сего; избежать позорной роли, в к-рой X. предстает перед народами освобождающихся стран Азии и Африки как пособник колониализма и неоколониализма. Более изощренной становится социальная демагогия. Высказываются требования продемонстрировать свою "близость" к простым людям, ограничив роскошь храмов, отказавшись от традиц. помпезности культовых церемоний. Сторонники "либерального" направления под напором достижений совр. науки и ист. прогресса вынуждены выступать за отказ от буквального понимания наиболее нелепых ветхозаветных представлений. Традиц. воинствующий обскурантизм изживает себя. Нек-рые представители христ. интеллигенции высказывают идеи, выходящие в ряде случаев за пределы религ. догмы. Так, новый подход к науч. и культурному прогрессу наблюдается в оптимистической и эволюционистской системе франц. теолога П. Тейяра де Шардена (1881-1955), к-рая расширяет свои позиции в совр. католич. философии (Тейяр де Шарден догматич. ср.-век. представления, не соответствующие психич. и умственному складу совр. человека, пытался заменить религ. принципами, к-рые не противоречили бы гуманистич. идеям и данным науки). В несоциалистич. странах в содержании социальной философии X. все большее отражение получают те вынужденные уступки рабочим, трудящимся, к-рые ныне "признаны" в развитых капиталистич. странах бурж. демократий. Церковь санкционирует то, что достигнуто в напряженных классовых боях трудящихся. Так, в принятой 2-м Ватиканским собором (1962-65) конституции "Церковь в совр. мире" подчеркивается достоинство труда (вопреки библейской трактовке труда как проклятия), говорится о праве трудящихся на объединение, признается законность забастовки как средства защиты прав. Новый этап христ. идеологии, перенимающей и воспроизводящей каноны и идеи совр. бурж. демократии, проявляется также в отрицании, осуждении крупных зем. владений в слаборазвитых странах, феод. латифундий (в период феодализма католицизм, оберегая господствующий строй, резко выступал против капиталистич. методов хозяйствования), в использовании социологич. и экономич. концепций либерального толка, имеющихся в арсенале совр. бурж. социологич. мысли (идеи диффузии собственности, "нар. капитализма", достигаемого путем распространения акций, "индустриального общества" как средства уничтожения социального неравенства, и т. п.). Важное место в деятельности совр. христ. орг-ций занимает политика экуменизма, направленная на смягчение межверо- исповедальных распрей, на сближение разновидностей X. и создание единого фронта против атеизма и материализма (см. Экуменическое движение). В идеологич. док-тах различных христ. церквей все чаще можно встретить подчеркивание положит. значения богословского и культового наследия др. разновидностей X. На заседаниях 2-го Ватиканского собора иногда даже цитировался М. Лютер, являвшийся некогда с точки зрения ортодоксального католицизма самым худшим еретиком и богоотступником. 7 дек. 1965 одновременно в Риме и Стамбуле были зачитаны тексты совместного заявления рим.-католич. церкви и константинопольской православной церкви о взаимном отказе от анафемы, к-рой предали друг друга главы этих церквей в 1054. Оживились контакты между различными христ. церквами. Всемирный совет церквей (ВСЦ) объединяет 235 протестантских и православных орг-ций. Состоялись взаимные визиты папы Павла VI и константинопольского патриарха Афинагора (1967), участились поездки папских дипломатов и в др. православные центры, в т. ч. и в Московскую патриархию. Установилось сотрудничество Ватикана с ВСЦ, резиденцию этой орг-ций в Женеве посетил Павел VI (1969). Впервые после Реформации состоялась офиц. поездка в Рим главы англиканской церкви архиепископа Кентерберийского Рамсея (1966); стали практиковаться внутригосударственные встречи католич. и протестантских епископов (в ФРГ такая встреча состоялась в 1966).
=====
Анализ модернизма в совр. X. показывает, что как бы X. ни "обновлялось" с каждой новой фазой ист. развития, оно не изменяет своей сущности как иллюзорной формы общественного сознания. Вместе с тем новые тенденции массовых христ. орг-ций ряда стран подтверждают правильность марксистско-ленинского требования сочетать всестороннее разоблачение идеологии и политики реакц. клерикализма с сотрудничеством с трудящимися-верующими по актуальным социально-политич. вопросам. Возрастает участие верующих-христиан в строительстве нового общества в СССР и в других социалистич. странах, а в капиталистич. мире — в классовой и нац.-освободит. борьбе. Всяким попыткам реакц. сил разжечь религ. вражду, чтобы отвлечь внимание масс от действительно важных и коренных экономич. и политич. вопросов, коммунистич. партии, следуя заветам Ленина, противопоставляют выдержанную и терпеливую, чуждую всякого разжигания второстепенных разногласий проповедь пролет. солидарности и науч. миросозерцания.
=====
Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., О религии. (Сборник), М., 1955; Ленин В. И., О религии и церкви. (Сборник), М., 1966; Деятели Октября о религии и церкви. (Сборник), М., 1968; Момджян Х. Н., Коммунизм и христианство, М., 1958; Ксянев Ю. В., Противоположность христ. идеологии и научного коммунизма, М., 1961; Шейнман М. М., Христианский социализм, М., 1969; Виппер Р. Ю., Рим и раннее христианство, М., 1954; Ранович А. Б., О раннем христианстве, М., 1959; Ленцман Я. А., Происхождение христианства, 2 изд., М., (1963); его же, Изучение сов. учеными раннего христианства, в кн.: Вопросы научного атеизма, в. 4, М., 1967; Ковалев С. И., Осн. вопросы происхождения христианства, М.-Л., 1964; Ковалев С. И., Кубланов М. М., Находки в Иудейской пустыне (Открытия в р-не Мертвого моря и вопросы происхождения христианства), 2 изд., М., 1964; Каждан А. П., От Христа к Константину, (М., 1965); Голубцова Н. И., У истоков христ. церкви, М., 1967; Лившиц Г. М., Происхождение христианства в свете рукописей Мертвого моря, Минск, 1967; Крывелев И. А., Что знает история об Иисусе Христе?, М., 1969; Робертсон А., Происхождение христианства, пер. с англ., М., 1959; Hughes Ph., A history of the church, v. 1-3, L., 1934-47; Walker W., A history of the christian church, N. Y., 1959; Schneider K., Geistesgeschichte des antiken Christentums, Bd 1-2, Mnch., 1954; Carrington Ph., The early christian church, v. 1-2, Camb., 1957; Kelly J. N. D., Early christian doctrines, 2 ed., L., 1958; Gilson Е., History of christian philosophy in the middle ages, L., 1955; Nichols J. H., History of christianity 1650-1950, N. Y., 1956; Girardi J., Marxismo e cristianesimo, Assisi, 1966.
=====
M. П. Мчедлов. Москва.
Малый академический словарь:
христианство
-а, ср.
1.
Одна из наиболее распространенных религий мира, возникшая в 1 в. н. э., в основе которой лежит вера в Иисуса Христа как богочеловека, якобы сошедшего на землю и принявшего страдания ради спасения человечества.
Обратить в христианство.
2. собир.
Христиане.
[Городничий (в исступлении):] Вот, смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как одурачен городничий! Гоголь, Ревизор.
Орфографический словарь Лопатина:
орф.
христианство, -а
Толковый словарь Ожегова:
ХРИСТИАНСТВО, а, ср. Одна из трёх мировых религий, основанная на культе Сына Божия Иисуса Христа как Богочеловека и спасителя мира, возникшая в нач. 1 в. н. э. в Римской империи и существующая в трёх основных направлениях: православии, католицизме и протестантизме. Исповедовать х. Принятие христианства на Руси (988989 гг.).
| прил. христианский, ая, ое.
• В христианский вид привести кого-что (разг. шутл.) привести в надлежащий вид.
Новейший философский словарь:
ХРИСТИАНСТВО(греч. christos — помазанник, мессия, спаситель) — 1) Вероучение, центрированное фигурой Иисуса Христа и объединяющее в единый семантический комплекс содержание как Ветхого, так и Нового Заветов, обеспечивая единство Библии как общего для всех христиан источника. Впервые термин «X.» как обозначение веры последователей Христа — христиан — возник, согласно кн. Деяний, в Анти-охии Сирийской ок. 42. Первоначально последователи Иисуса не называли себя христианами и свою сообщность — X., — это имя атрибутировалось в презрительном смысле Церкви и ее членам язычниками, однако впоследствии, связавшись в семантике X. с искупительной жертвой Иисуса, оно конституировалось в контексте христианской церкви как самоназвание. X. представляет собою наиболее последовательное и полное воплощение теизма, основываясь на Тринитарном догмате о бытии всеблагого, всеведущего и всемогущего Бога как трансцендентного миру Абсолюта, единого в трех лицах: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого (см. ТРОИЦА). Бог личен, в силу чего проявляет в общении с миром и человеком совокупность онтологических и нравственных свойств, главное из которых — любовь. Подобие этих свойств составляет Образ Божий в человеке, что делает последнего причастным Божественного естества, обладателем бесценного дара личностного бытия. В первоначальной гармонии материального и духовного начал в человеке X. полагалось единство Бога и мира, которое было разрушено в акте грехопадения (запечатленного в феномене первородного греха) и восстановлено учением, страданием, крестной смертью и воскресением Иисуса Христа. Христоцентризм акцентирует в X. феномен искупительной жертвы Христа как вектор выходящего за пределы оценочной этики милосердия и спасения (»обожения») человечества, несмотря на его греховность (распятие как эмоционально-содержательное ядро христианской символики). В соответствии с этим нравственная максима достойного «несения своего креста» апплицируется в X. на парадигмы человеческого поведения (семантическая фигура мученика, аксиоло-гически значимый статус страдания (»сердца болезнующего») и аскезы в христианской этике), что задает глубокий психологизм X.: диалогизм со-бытия человека с Богом, максимально реализующийся в феномене откровения; ориентация на рефлексивные формы сознания (например, культивация осознания собственной греховности — начиная с «Исповеди» Августина); остро личное эмоциональное переживание любви к Богу; парадигма не чувственного и не бесчувственного, но сочувственного отношения к миру (начиная с Максима Исповедника) и т.п. (ср. с соответствующими нравствеными программами стоицизма, стоицизма, основанными на постулате бесстрастной атараксии). Перенесение хронологических акцентов из настоящего (античные философия истории, гедонистическая этика и др.) в будущее (идея второго пришествия и царствия Божьего на земле) задает в X. парадигму дистанцирования от социального контекста как волощения несправедливости и источника страданий: «не имеем здесь постоянного града, но взыскуем грядущего» (Поcл/ к евр., 13, 13-14). В этой связи аксиологическую значимость обретает в X. феномен сознательной самоизоляции, выпадение из связей «града земного» (отшельничество, монашество, добровольное нищенство в западноевропейских «братствах» типа францисканских общин и среди православных юродивых и др.). В этом контексте ориентации на нездешнее (»быть в мире, но не от мира сего») новую артикуляцию и семантическую наполненность в X. обретают процедуры обрядности, что проявляется, прежде всего, в феномене «таинства» как акта реального открывания себя сакральной сферой в сфере повседневности (ср. с традиционной дохристианской функцией культа как регулятора бытия именно в сфере повседневности): крещение как изгла-живание наследственной греховности; причащение как интимное соединение с Иисусом посредством вкушения хлеба и вина, претворенных в «Плоть и Кровь Христову» (признаются всеми конфессиями X.); миропомазание как передача Даров Святого Духа; священство как введение в право совершения таинств в качестве пастыря; бракосочетание как соучастие в браке Христа с Церковью; исповедь как покаяние перед Богом и соборование как испрашивание исцеления души и тела (принимаются православием и католицизмом, но не во всем объеме практикуются в протестантизме). Эволюция X., сохраняя исходный канон вероучения, демонстрирует в настоящее время тенденции обновления (протестантский модернизм, феномен аджорнаменто в католицизме и др.). 2) Одна из мировых религий, объединяющая многочисленные конфессионально дифференцированные направления (православие, католицизм, протестантизм в различных его версиях, многообразные течения (толки), группы и секты). X. возникло в 1 в. в восточных провинциях Римской империи. Благодаря универсализму нравственных принципов X. и, в первую очередь, провозглашаемому кодексу ценностей, основанному на презумпциях равенства, милосердия и любви, идее Спасения, избавления, получило широкое распространение. В 311 X. обретает легальный статус, в 324 — становится государственной религией, унифицируется Символ Веры. В 1054 в результате разногласий между Восточной и Западной христианскими Церквами по проблеме филиокве происходит раскол единой христианской Церкви на православие и католицизм. В контексте культурного движения Реформации осуществляется дистанцирование от католицизма такой конфессии X., как протестантизм (1526). В настоящее время X. конфессионально объединяет более 1 млрд. 800 млн. человек (по данным 1993); в развитии X. наблюдается отчетливая тенденция к интеграции, проявляющаяся в экуменистическом движении и деятельности созданного в 1948 Всемирного Совета Церквей; христианская Церковь выступает значимой социальной силой современности. 3) Тип культуры, первоначально сформировавшийся в Европе в пределах Римской империи и сменивший затем — в целом — в контексте западной традиции разнообразные культуры античности (язычество). В эпоху великих географических открытий в результате миссионерской деятельности различных конфессий X. переносится как в Северную, так и в Южную Америки, Австралию, а также ряд областей Африки и Азии, где приобретает свои специфические особенности (феномен вернокулярности). Христианские основания данного типа культуры задали глубинный дуализм ее базовых мировоззренческих оснований (равно восходящих к античному рационализму и ближневосточному иррационализму) и оказали фундаментальное (как аксиологическое, так и содержательное) детерминирующее влияние на развиваемые в контексте этой культуры: мораль (практически все кодексы которой генетически восходят к библейскому декалогу); философию (от универсальной идеи трансцендентализма и до предельно конкретной специфики артикуляции схоластикой онтологической и гносеологической проблематики); искусства (включая и тематику, и образный строй); доминирующие системы ценностей (переосмысление таких фундаментальных для человеческого бытия универсалий, как добро, справедливость, свобода, любовь и счастье) и культурные идеалы, а также осознание этой культурой себя как векторно ориентированнной в будущее (см. СОЦИАЛЬНОЕ ВРЕМЯ, НАДЕЖДА). Ядром X. как особого типа культуры является его центрация на личности особого типа, ориентированной на сохранение самотождественности и духовной автономии в социально-политических и духовно-идеологических контекстах, рефлексивную самооценку и индивидуальную ответственность за судьбы мира. (см. также: ТЕИЗМ, ВЕРА, БОГ, ИИСУС ХРИСТОС, ТРОИЦА, ФИЛИОКВЕ, СИМВОЛ ВЕРЫ, БИБЛИЯ, ПРАВОСЛАВИЕ, КАТОЛИЦИЗМ, ПРОТЕСТАНТИЗМ, МИСТИКА, ОТКРОВЕНИЕ, ПАТРИСТИКА, БОГОСЛОВИЕ ПРАВОСЛАВНОЕ, ТЕОЛОГИЯ, АПО-ФАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ, КАТАФАТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ, ЭКЗЕГЕТИКА, АПОЛОГЕТИКА, ПЕРСОНАЛИЗМ, СХОЛАСТИКА, ТОМИЗМ, НЕОГОМИЗМ, АДЖОРНАМЕНТО, ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ТЕОЛОГИЯ, ПРОТЕСТАНТСКАЯ ЭТИКА, ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ, ТЕОДИЦЕЯ, ТЕУРГИЯ, АПОКАЛИПСИС, ПИЕТИЗМ, КВИЕТИЗМ, ИСИХАЗМ, ХИЛИАЗМ, ЭСХАТОЛОГИЯ, ЕРЕСИ и др.).
Новая философская энциклопедия:
ХРИСТИАНСТВО (от греч. – «помазанник», «мессия») – одна из трех мировых религий (наряду с буддизмом [БУДДИЗМ] и исламом [ИСЛАМ]). Возникло в 1 в. в Палестине в контексте мистико-мессианистских движений иудаизма [ИУДАИЗМ], с которым, однако, вступило в острый конфликт. Первоначально распространялось в среде еврейства Палестины и средиземноморской диаспоры, но уже в первые десятилетия получало все больше последователей из др. народов («язычников»). До 5 в. распространение христианства происходило гл.о. в географических пределах Римской империи, а также в сфере ее политического и культурного влияния (Армения, Восточная Сирия, Эфиопия), в дальнейшем (в основном во 2-й пол. 1-го тысячелетия) – среди германских и славянских народов, позднее (к 13–14 вв.) – также среди балтийских и финских народов. В новое и новейшее время распространение христианства вне Европы идет за счет колониальной экспансии и деятельности миссионеров. Число приверженцев христианства во всем мире превышает 1 млрд, из них в Европе – ок. 475 млн, в Лат. Америке – ок. 250 млн, в Сев. Америке – ок. 155 млн, в Азии – ок. 100 млн, в Африке – ок. 110 млн; католиков – ок. 660 млн, протестантов – ок. 300 млн (вместе с сектами, среди которых 42 млн методистов и 37 млн баптистов), православных и приверженцев «нехалкидонских» вероисповеданий Востока (монофизитов, несториан и т.п.) – ок. 120 млн.
Возникновение и распространение раннего христианства происходило в условиях углублявшегося кризиса античной цивилизации, основанной на рабовладении, и упадка ее ценностей: гражданской этики, дополнявшейся презрением к чужакам и игнорировавшей духовные запросы индивида; философского рационализма, сдавшего позиции под натиском астрологии, неопифагорейства и т.п. проявлений оккультизма [ОККУЛЬТИЗМ]; наконец, античного мировоззрения в целом, которое, по замечанию Ф.Энгельса, было «по существу абстрактно, всеобщие, субстанциально...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 604) и не отвечало новому уровню человеческого самосознания. Отказываясь от политической активности, христианство избрало путь «внутреннего спасения от испорченного мира...» (там же, т. 19, с. 314); грубой чувственности паразитических верхов и деморализованных низов оно противопоставило принцип аскетизма [АСКЕТИЗМ]; высокомерию господ и сановников, культу славы – призыв «будь из всех последним и всем слугою» (Мк 9 : 35) и обещание «будут первые последними и последние первыми» (в Евангелиях неоднократно). Раннехристианские общины имели много сходства с товариществами и культовыми сообществами, характерными для быта Римской империи; но в отличие от последних они приучали своих членов думать не только о своих нуждах и локальных интересах, но о (мистически понятых) судьбах всего мира. Раскинутые по всей империи и за ее пределами общины ощущали свое единство как члены «вселенской» церкви. «Отрицая... все национальные религии и общую им всем обрядность, и обращаясь ко всем народам без различия, христианство само становится первой возможной мировой религией» (там же, с. 313). В этом отношении была особенно важна победа универсалистской тенденции над иудеохристианством, державшимся за обрядность иудаизма.
Администрация цезарей долго рассматривала христианство как полное отрицание официальной идеологии, инкриминируя христианам (обычно выходцам из презираемых низов общества) «ненависть к роду человеческому»; отказ участвовать в языческих религиозно-политических церемониях (прежде всего в культе императора) навлекал на христиан репрессии. Влияние этого факта на мировоззрение и специфическую эмоциональную атмосферу христианства оказалось глубоким и универсальным: лица, подвергшиеся за свою приверженность христианству казни (мученики) или заключению и пыткам (исповедники), первыми в истории христианства почитались как святые, идеал мученика (соотнесенный с образом распятого на кресте Иисуса Христа) стал центральной парадигмой христианской этики, рассматривающей мир как стоящий под неправой властью «князя мира сего» (сатаны), а должное поведение – как драматический конфликт с миром и непременно принятие страдания. Однако позиция пассивного сопротивления римской государственности («для нас нет дел более чужих, чем государственные» – Тертуллиан) уже в этот период соседствует с тенденциями к лояльности по отношению к существующему порядку во всем, кроме вопросов веры («противящийся власти противится Божию установлению» – Рим 13 : 2); тенденции эти усиливались по мере того, как в христианских общинах возрастал удельный вес состоятельных членов. Кроме того, космополитизм империи был созвучен универсализму христианства, обращающегося ко всем людям; христианские полемисты 2–3 вв. (т.н. апологеты [АПОЛОГЕТЫ]) призывали к примирению между церковью и империей. Так же двойственно отношение раннего христианства к греко-римской культурной традиции. С одной стороны, христианские авторы в резких выражениях критикуют самоцельные дискуссии философов, внешний характер риторической образованности, гедонизм поэзии, музыки, театра и пластических искусств, а также связь всего этого с языческим культом. С др. стороны, исторический облик христианства навсегда получает отпечаток греко-римской культуры: особенно велика роль античного философского идеализма в формировании понятийного аппарата христианской догматики.
Христианство, как и ислам, наследует созревшую в иудаизме идею единого Бога, обладателя абсолютной благости, абсолютного знания и абсолютного могущества, имеющего Свою причину в Себе Самом, по отношению к Которому все существа и предметы являются Его творениями: все создано Богом из ничего. Бог не нуждается в мире и сотворил его не в ходе какого-либо необходимого процесса, но в свободном акте воли. Личностное понимание абсолюта, свойственное библейской традиции, доведено в христианстве до новой стадии, что выражено в двух центральных догматах (см. Догматы христианские [ДОГМАТЫ ХРИСТИАНСКИЕ]), составляющих его важнейшее отличие от иудаизма и ислама, – триединства и Боговоплощения. Согласно догмату триединства, внутренняя жизнь божества есть личное отношение трех «Ипостасей», или Лиц: Отца (безначального первоначала), Сына, или Логоса (смыслового и оформляющего принципа), и Св. Духа («животворящего» принципа). Сын «рождается» от Отца, Св. Дух «исходит» от Отца (по православному учению) или от Отца и Сына (по католическому учению), но как «рождение», так и «исхождение» имеет место не во времени, а в вечности: все три Лица существовали всегда («предвечны») и равны по достоинству («равночестны»). Христианская доктрина требует не смешивать Лиц и не разделять Сущности; в четком размежевании уровней Сущности и «Ипостаси» – специфика триединства в христианстве сравнительно с триадами др. религий и мифологий (напр., тримурти индуизма [ИНДУИЗМ]). Учение о Троице [ТРОИЦА], установившееся в т.н. тринитарных спорах 4 в. (в полемике с арианством [АРИАНСТВО]), принимается большинством христианских церквей и групп.
Образ посредника между божественным и человеческим планами бытия известен самым различным мифологиям и религиям. Однако Иисус Христос не есть полубог, т.е. промежуточное существо ниже Бога и выше человека: согласно догмату Боговоплощения, Он совмещает в личностном единстве всю полноту как божественной, так и человеческой природы («не через смешение сущностей, но через единство лица» – «Quicumque», текст 4–5 вв.). Боговоплощение понимается как единократное – отсюда значение исторического времени, к которому прикреплено явление надвременного (историческая датировка в Символе веры – «при Понтии Пилате»; мистическая периодизация истории человечества – время «до рождества Христова» и «после рождества Христова», обстоятельное членение времени от сотворения мира до Страшного суда в средневековой христианской теологии).
Ситуация человека мыслится в христианстве крайне противоречиво. Человек сотворен как носитель «образа и подобия» Бога; в этом изначальном состоянии и в конечном замысле Бога о человеке мистическое достоинство принадлежит не только человеческому духу (как в античном идеализме, в гностицизме и манихействе), но и телу. «Грехопадение» (первый акт непослушания Богу, совершенный первыми людьми) разрушило богоподобие человека – в этом вся тяжесть вины «первородного греха [ГРЕХ]», описанного в Ветхом Завете, но никогда не игравшего в концепциях иудаизма такой центральной роли. Христианство создало развитое искусство усмотрения собственной виновности (ср., напр., «Исповедь» Августина): самые почитаемые христианские святые считали себя великими грешниками, и с точки зрения христианства они были правы. Христос победил силу греха, «искупил» людей, как бы выкупил их из рабства у сатаны, приняв истязания и мучительную смерть (образ этой смерти на кресте – эмоциональный и идейный центр всей христианской символики). Христианство высоко оценивает очистительную роль страдания – не как самоцели (назначение человека – райское блаженство, свободное от страданий), но как самого сильного орудия в войне с мировым злом. Желательное с точки зрения христианства состояние человека в этой жизни – не спокойная безболезненность стоического или буддийского мудреца, но «сердце болезнующее», напряжение борьбы с собой и страдания за всех (ср. культ добровольного нищенства, юродства, молчальничества, затворничества и т.п. в средневековом христианстве); лишь «принимая свой крест», человек, по христианскому учению, может побеждать зло в себе и вокруг себя. Любая покорность («предстоятелям» в церковной иерархии и т.п.) есть с христианской точки зрения аскетическое упражнение, в котором человек «отсекает свою волю» и через это парадоксальным образом становится свободным. Схождение Бога к человеку есть одновременно требование восхождения человека к Богу: человек должен быть не просто приведен к послушанию Богу и исполнению заповедей, как в иудаизме и исламе, но преображен и «обожен». Если же он не исполнит этого назначения и не оправдает жертвенной смерти Христа, то погибнет на всю вечность: середины между славой и погибелью нет.
С этой концепцией связано чуждое другим религиям понятие «таинства» (см. Таинства церковные [ТАИНСТВА ЦЕРКОВНЫЕ]) как особого культового действия, выходящего за пределы обрядности: если обряды символически соотносят человеческий быт с божественным бытием и этим гарантируют стабильность равновесия в мире и человеке, то таинство, по христианскому пониманию, реально вводит божественное в жизнь человека и служит залогом преображения, прорыва эсхатологического времени уже в настоящем. Важнейшие из таинств, признаваемые всеми вероисповеданиями, – крещение (инициация [ИНИЦИАЦИЯ], по христианскому учению, пресекающая инерцию наследственной греховности) и евхаристия, или причащение (вкушение хлеба и вина, мистически претворенных в плоть и кровь Христа, имеющее целью интимно соединить верующего с Христом, чтобы Христос «жил в нем»). Православие и католицизм признают еще 5 таинств, отвергаемых протестантизмом [ПРОТЕСТАНТИЗМ]: миропомазание, имеющее целью сообщить верующему мистические дары Св. Духа и как бы увенчивающее крещение; покаяние, или исповедь; священство, или ординацию (возведение в духовный сан, дающий не только полномочие учить и вести верующих, но также – в отличие от «духовенства» иудаизма и ислама – власть совершать таинства); брак, понимаемый как соучастие в мистическом браке Христа и Церкви; соборование, или елеосвящение (сопровождающееся молитвами помазание тела тяжелобольного елеем как последнее средство вернуть к жизни и одновременно напутствие к смерти). Понятие таинства и этика аскетизма взаимосвязаны в христианстве: последний в отличие, напр., от буддийского, манихейского или стоического аскетизма ставит своей целью не только отрешение духа от плоти, но – в идеале – очищение и освящение самой плоти, ее переход в состояние эсхатологической просветленности. Идеал аскетизма – Дева Мария, по преданию телесно «воспринятая в небесную славу». Характерно, что в протестантизме, где слабеет переживание таинства, закономерно отпадает аскетический идеал (упразднение монашества, почитания Девы Марии и т.д.).
Став в 311 официально дозволенной, а к кон. 4 в. господствующей религией в Римской империи (Константин I открывает ряд христианских императоров), христианство поступает под покровительство, но также опеку и контроль государственной власти, заинтересованной в выработке у подданных единомыслия. Границы христианского мира некоторое время практически совпадают с границами империи, так что сан императора есть сан единственного верховного светского предстоятеля всех христиан в мире (ср. халифат в исламе). Этот опыт определил византийскую теологию священной державы и отчасти некоторые традиции православной ветви христианства (подчиненное по отношению к монарху положение иерархов, на Руси – идея «белого царя», «третьего Рима» и т.д.), тогда как в западной половине Римской империи слабость, а затем и крушение государственности привели к подъему власти римского епископа (папы), перенявшей также и светские функции. Меняющийся в зависимости от условий эпохи и культуры политико-идеологический контекст христианства определил логику последовательного ряда церковных разделений (схизм), в результате которых явились соперничающие разновидности христианства (вероисповедания). Уже в 5–7 вв. в ходе выяснения доктрины о соединении божественного и человеческого начал в личности Христа (т.н. христологические споры) от имперской церкви отделились христиане Востока, жившие вне греко-латинской языковой зоны: несториане, пользовавшиеся значительным влиянием вплоть до позднего средневековья в Иране и от Ср. Азии до Китая (ныне общины в странах Ближнего Востока, а также «христиане св. Фомы» в Индии); монофизиты, пришедшие к господству в армянской, эфиопской, коптской (египетской) и т.н. яковитской (сирийской) церкви; монофелиты, реликт которых – вторично соединившаяся с католиками маронитская церковь Ливана. К 1054 созрело разделение Православной и Католической церквей (конфликт византийской теологии священной державы и латинской теологии универсального папства, осложненный доктринарными и обрядовыми расхождениями). В России, главной стране православия после гибели Византии в 1453, присущая византийскому христианству тенденция к отождествлению государства, церкви и народа и к сакрализации быта привела в спорах 17 в. о норме обрядовой практики к расколу, в результате которого от православия отделилось старообрядчество [СТАРООБРЯДЧЕСТВО]. На Западе папство как реальность и идеология вызывало в Средние века протест как сверху, со стороны светских владык (особенно германских императоров), так и снизу (лолларды, гуситы); на пороге Нового времени, в условиях подъема раннего капитализма, протест этот был суммирован Реформацией [РЕФОРМАЦИЯ] (16 в.), породившей несколько вероисповедных форм, которые вступили в конфликт с католицизмом и друг с другом: евангелическое вероисповедание (лютеранство [ЛЮТЕРАНСТВО]), реформатское вероисповедание (кальвинизм [КАЛЬВИНИЗМ], во Франции – гугенотство, в англосаксонских странах – пуританство и пресвитерианство), «церковь Англии» (англиканство [АНГЛИКАНСТВО]), а также многочисленные секты. Если англиканство стремилось удержать догматические основы, организационные структуры и обрядность католицизма, лишь отменив монастыри, а главное – поставив на место вненациональной супрематии папы внутринациональную супрематию короля как главы церкви, т.е. отождествив церковь и государство в духе абсолютизма, то кальвинизм наиболее радикально выразил новые тенденции, дав форму раннекапиталистическому республиканскому духу Женевы Кальвина и английской буржуазной революции 17 в. (концепция «мирского аскетизма» и предопределения [ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ] как освящение буржуазной бережливости и деловитой уверенности в себе). С явлением протестантизма в истории христианства наступает т.н. конфессиональная эпоха: после кровавых попыток восстановить единство европейского христианства на основе одного из наличных вероисповеданий (религиозные войны 16–17 вв.) устанавливается компромисс по формуле: «Чье царство, того и вера»; идея вселенской или хотя бы всеевропейской общины христиан уступает место идее государственного регулирования религиозной жизни подданных в рамках суверенитета данного режима. Конфессиональная карта Европы приобрела после 17 в. стабильный вид: католицизм упрочился в романских странах (кроме Румынии) и в Ирландии, православие – в славянских странах (кроме католической Польши и Хорватии), в Греции и Румынии, протестантизм – в германско-скандинавских странах (кроме католической Австрии и Баварии). Наряду с жесткостью религиозно-политических разделений происходят обратные процессы в религиозной жизни как таковой: вырабатываются космополитические и межконфессиональные типы религиозной эмоциональной культуры и официального богословствования. Примером первого могут служить мистические движения кружкового характера, проходящие в 17 – нач. 19 в. поверх конфессиональных границ (пиетизм [ПИЕТИЗМ] в лютеранстве, квиетизм и янсенизм в католицизме и т.п.), примером второго – усвоение структур западной теологии в православной Греции и особенно в России после реформ Петра I.
Секуляризаторские, антицерковные тенденции, наметившиеся с эпохи Ренессанса (см. Секуляризация [СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ], Атеизм [АТЕИЗМ]), последовательно выявляются и широко пропагандируются мыслителями эпохи Просвещения [ПРОСВЕЩЕНИЕ]. Отрицанию подвергнута не только практика церкви (что было обычно для средневекового вольнодумства и ересей), но и идеал христианства как таковой; в противовес ему выдвигается идеал земного прогресса. Крушение традиционных монархических режимов принесло конец тому «союзу трона и алтаря», к которому свелась идея христианской теократии (французская революция специально объявила в 1793 кампанию «дехристианизации»); миновала «константиновская эра» официозного христианства. В этих условиях церковь (особенно западного вероисповедания) пытается восстановить контакт с изменившейся реальностью и дать свои ответы на новые проблемы. Характерные для будущего тенденции еще в кон. 19 в. выявил папа Лев ХІII, стремившийся поднять международный престиж церкви и наметивший позицию в социальных конфликтах (призыв к классовому миру в 1-й энциклике по рабочему вопросу, «Rerum Novarum», 1891; подчеркивание первичности прав индивида сравнительно с правами государства). Одно из характерных явлений современного христианства – ослабление конфессиональной розни (деятельность основанного в 1948 Всемирного совета церквей, взаимное снятие многовековых анафем между Католической и Православной церквами в 1965 и др.). Наряду с клерикальным политическим консерватизмом имеют место попытки создать т.н. теологию революции, осуществляемые представителями Католической церкви в Лат. Америке (напр., в Сальвадоре). В целом же христианство неизменно настаивает на том, что решение всех противоречий человеческого существования дано только в Боге и отказывается признать таким решением социальные преобразования (см. также Религия [РЕЛИГИЯ]).
Литература:
1. Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви, т. 1–4. СПб., 1907–18;
2. Гарнак А. История догматов. – В кн.: Общая история европейской культуры, т. 6. СПб., [1911];
3. Спасский А. История догматических движений в эпоху вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени), т. 1. Сергиев Посад, 1914;
4. Спекторский Е. Происхождение протестантского рационализма. Варшава, 1914;
5. Карсавин Л.П. Католичество. П., 1918;
6. Капелюш Ф.Д. Религия раннего капитализма. М., 1931;
7. Ранович А.Б. О раннем христианстве. М., 1959;
8. Энгельс Ф. О первоначальном христианстве. М., 1962;
9. Курочкин П.К. Эволюция современного русского православия. М., 1971;
10. Кубланов М.М. Возникновение христианства. М., 1974;
11. Bardenhewer O. Geschichte der altkirchlichen Literatur, Bd 1–5. Freiburg im Breisgau, 1913–32;
12. Brunner E. Religionsphilosophie evangelischer Theologie. Mnch., 1927;
13. Grabmann M. Die Geschichte der katholischen Theologie seit dem Ausgang der Vterzeit. Freiburg im Breisgau, 1933;
14. Torrey Ch.C. Documents of the primitive Church. N. Y. – L., 1941;
15. Danilou J. Histoire des doctrines chrtiennes avant Nice, v. 1–3. P., 1958–78;
16. Lossky V. Thologie mystique de lEglise dOrient. P., 1960;
17. Janelle P. The Catholic reformation. Milwaukee, 1963;
18. The Pelican guide to modern theology, v. 1–3. Harmondsworth, 1969–70;
19. Spidlik Th. La spiritualit de lOrient chrtien. Manuel systmatique. Roma, 1978;
Cм. также лит. к ст. Религия [РЕЛИГИЯ].
С.С.Аверинцев
Грамматический словарь Зализняка:
Христианство, христианства, христианства, христианств, христианству, христианствам, христианство, христианства, христианством, христианствами, христианстве, христианствах
© «СловоТолк.Ру» — толковые и энциклопедические словари, 2007-2020