Новейший философский словарь:
БАШЛЯР (Васhе1аd) Гастон (1884-1962) — французский философ и методолог, психолог, культуролог. Основоположник неорационализма (интегрального рационализма, прикладного рационализма, диалектического рационализма, нового материализма). Самоопределял себя как «сельского философа». Докторская диссертация — «Опыт приближенного знания» (1927). В 1919-1930 — преподаватель химии и физики в колледже, затем профессор Дижонского университета. С 1940 — профессор Сорбонны, где руководил кафедрой истории и философии науки, затем Институтом истории наук. В 1961 стал лауреатом национальной премии в области литературы. Основные работы: «Индуктивная ценность относительности» (1929); «Связный плюрализм современной химии» (1932); «Новый дух науки» (1934); «Диалектика деятельности» (1936); «Психоанализ огня» (1937); «Философское отрицание. Очерк философии нового духа науки» (1940); «Новый рационализм» (1953), «Прикладной рационализм» (1962) и др. Выступил с программой обоснования эпистемологии как теории знания, критически направленной против неогегельянского историцизма (прежде всего Кроче и Джентиле), признававшего статус научности только за философией, сводя научное знание к пустым абстракциям, порождающим псевдопознание. В то же время резко не принимал позитивистскую методологию, сводящую науку, в конечном итоге, к калькуляции и регистрации данных непосредственного опыта, лишая ее функции воображения. Исчерпанными Б. признавал и научные программы, порожденные классическим (просвещенческим) рационализмом. Осознание кризисных явлений в науке, а главное, в ее методологии и побудило Б. выступить с масштабным проектом, нацеленным на «порождение» «нового духа науки» и требующим перестройки знания в соответствии со спецификой современного мышления. Исходная точка движения — тотальное противостояние традициям классической науки. Неприятие последней — не аномалия в научном сообществе, а средство снятия противостояния замкнутых традиционных философских систем и постоянно изменяющейся научной мысли, нуждающейся в своем рефлексивном обосновании. Современное мышление обнаруживает в процессе исторического развития знания складывающуюся иерархию его различных теоретических уровней. Однако каждый из них развивался, как правило, автономно, слабо взаимодействуя с другими. Задача же методологии состоит в организации движения не только и не столько в «горизонте» разных пластов знания, сколько в обеспечении «вертикального» восхождения от более низких уровней вверх, вплоть до уровня философии, без которого как своих предпосылок и обоснования не может обходиться наука. (Такое вертикальное движение Б. называл процесом «диалектизации»). Неклассической науке должны соответствовать и своя философия, которую Б. определял негативным образом. Это — «философия не» (философия, построенная на принципах отрицания). Отрицание, согласно Б., является одним из центральных «пунктов» любого процесса познания, без него невозможно выходить на новые уровни осмысления реальности. Следы предшествующих отрицаний всегда могут быть отслежены в любом конечном продукте знания. «Научно проводимая дереализация сохраняет свою связь с реальностью». С этой точки зрения научная абстракция не может быть понята как результат случайного «механического» конструирования — она является результатом сложного исторического, диалектически развертывающегося процесса развития понятий и способов «практической работы» с ними. Однако в исторической ретроспективе всегда важно уметь находить те ключевые отрицания, которые обусловливают весь последующий процесс развития знания. Современный этап развития как раз и может быть понят как такая поворотная точка, требующая не только пересмотра конституирующих науку понятий, но и отрицания предшествующей философии. Поэтому современная философия — это не реалистическая философия (эмпиризм с его сенсуалистическим редукционизмом и позитивизм с его опорой на здравый смысл). Но современная философия и некартезианская и не-кантианская (экспериментальные данные неотделимы от их рациональной организации). Современная философия по необходимости должна быть «прикладным рационализмом», снимающим оппозицию рационализма и эмпиризма. Мало указать на реальность, надо ее еще и обосновать, так же как и любые формальные построения должны быть подтверждены адекватной реализацией. Следовательно, объекты науки — это не те явления, с которыми нас знакомит опыт повседневной жизни, а сложные «философски нагруженные» конструкты. Отсюда в любом знании следует выделять три его уровня, сообщающихся между собой: психологический, эпистемологический и онтологический (»метафизический»). Завершающий — онтологический, опосредующий — эпистемологический, исходный-психологический. Любая научная деятельность, согласно Б., в чем он солидаризуется с Бергсоном, должна начинаться с очищения и «превращения» (рационального оформления в результате конструктивной деятельности сознания) психологических «очевидностей». Непрерывность психологических восприятий возникает в непрерывности целесообразного действия и поддерживается этим последним. Она есть результат не пассивного созерцания, а человеческого усилия по преодолению данного (моменты отрицаний, вписанные в различные ряды отношений во времени, накладывающиеся друг на друга и порождающие эффект «стереофонии»). Диалектически воспринятая и понятая действительность есть не что иное, как «волнообразное колебание и ритм», «воссоздающий формы». Ритм связывает психические явления, жизнь и физический мир, природу, закон ритма правит повсюду. Симметроритмия лежит в основании согласования интуиции метафизики и понятий современной науки. Знание, кроме своей трехуровневой организованности, «задается» также наличием в нем трех видов диалектики: «внутренней» (в развертывании которой разум расчленяет сам себя), «внешней» (которая приводит к расчленению разума в эксперименте) и диалектики «наложения» двух первых, что также обеспечивает рационально-эмпирический синтез. Последний Б. попеременно именует «сюррационализмом» и «сюрэмпиризмом», он же обозначается Б. как «интегральный рационализм», синтезирующий аксиоматические основания знания. В современной науке математический аксиоматизм заменяет индуктивистские схемы. В этом отношении Б. говорит о «дискурсивной метафизике математического реализма». Различаются три типа аксиоматик: математическая (ей соответствует «внутренняя диалектика»), физическая (»внешняя диалектика») и техническая (»наложение диалектик»), в которых за мыслью обнаруживается присутствие экспериментальной реальности. «Диалектизация» знания разрушает «очевидности и опыта, и разума, а также задает процессуальность реальности. В связи с этим Б. говорит о необходимости» диалектической генерализации «интегрального рационализма», его превращении в «диалектический рационализм». «Диалектизация» превращает науку из «естественной феноменологии» (описывающей данные) в «феноменотехнику» (конструирующую феномены и затем воплощающую их в «данность», доступную эмпирическому описанию). Экспериментирующий разум постоянно проблематизирует знание, обнаруживая разрывы теоретических построений и данных, и технотизирует науку, воспроизводя предварительно «изобретенное» явление. «...Мы покинули природу с тем, чтобы вступить в фабрику феноменов». Нет подлинной реальности в современной культуре до и вне науки, так как хотя «наша мысль идет к реальному, но не исходит из него», более того — конструирует ее как таковую. Так как «реальность никогда не является тем, во что можно верить, но всегда тем, о чем необходимо мыслить», мир предстает как «моя верификация». Б., по сути, формулирует программу эпистемологической революции как диалектического самоотрицания на основе рефлексивности научного духа. Последний постоянно вызывает в современной социокультурной реальности «эпистемологический шок», дающий основание для философской рефлексии и развития научного знания. Таким образом, суть диалектики научной мысли — непрекращающаяся «конкретизация абстрактного». Соответственно, современная философия — это философия не бытия, а творчества. Отсюда актуализация проблемы метода интегрального рационализма, ориентирующего на создание новых ценностей, реализация которых — задача прикладного рационализма. Однако разум не всемогущ в современной культуре, утверждает Б. Он ответственен прежде всего за «функцию остановки, запрета» и порождение научного знания как предмета эпистемологии и философской рефлексии. В культуре же присутствует и «функция ирреального», связанная с воображением и порождающая эстетический опыт, оформляемый в поэтике и позволяющий непосредственно «открываться» вечному, «прорываться к архетипу. Поэзия есть метафизика мгновения (»метафизика воображения»). Трансцендентальное воображение также является путем установления новых смыслов «элементов мира». Эта проблематика не менее, чем эпистемологическая, пронизывает все творчество Б. Достаточно указать на то, что последний прочитанный им в Сорбонне курс — «Способность воображения», а последняя книга — «Поэтика воображения». Не случайно Ж. Ипполит характеризовал концепцию Б. как «романтизм разума». Б. известен также как автор термина и идеи диалектической сублимации как формы (механизма) преобразования энергии влечений, замены бессознательного подавления осознанным подавлением и преобразованием. Он специально занимался изучением смысла, значения и сексуальной символики огня как связующего символа символов. В связи с этим он описал ряд комплексов, связанных с огнем: комплекс Прометея (как аналог Эдипова комплекса в умственной жизни), комплекс Эмпедокла (»зова огня»), комплексы Новалиса, Пантагрюэля, Гофмана и Гарпагона.
Новая философская энциклопедия:
БАШЛЯР (Bachelard) Гастон (27 июня 1884, Бар-сюр-Обе, Франция – 16 октября 1962, Париж) – представитель французского неорационализма [НЕОРАЦИОНАЛИЗМ], создатель «исторической эпистемологии», повлиявшей на философию и историю науки во Франции. Внес значительный вклад в теорию эстетики и литературную критику своими работами по «материальному воображению». Башляр наследует рационалистические традиции французской мысли с ее ориентированностью на науку. Его диссертацией (защитил в Сорбонне в 1927) руководили А.Рей и Л.Брюнсвик. Он критиковал О.Конта, но всегда подчеркивал его роль в формировании научного духа. Башляр был привержен к традиционным ценностям научного рационализма, который он, однако, стремился привести в соответствие с «новым научным духом», осознав те философско-методологические уроки, которые дали человеческой мысли революционные изменения в науке 20 в. Башляр не приемлет все характерные для его времени философские концепции науки – прагматизм, конвенциализм, спиритуализм и бергсонианство, а впоследствии также и модный в 1950-х гг. экзистенциализм. Его внимание и позитивную оценку заслужили (и то на время) только феноменология и психоанализ, заметно повлиявший на него в предвоенные годы. Философские открытия, включая прорыв к новой онтологии, возможны, по Башляру, только в результате осмысления выдающихся научных достижений, каковыми он считал прежде всего создание теории относительности и квантовой механики. Именно этими научными свершениями он был глубоко как мыслитель задет, в результате чего и родилась его собственная философия «нового научного духа», «открытого рационализма», «рационального материализма», «прикладного рационализма», «сюррационализма» и т.д., как он ее по-разному называл. Одним из главных философских уроков научной революции Башляр считал принцип дисконтинуальности: «Современное научное изобретение подводит итог такой гигантской сумме человеческой истории, утверждаясь на природе столь глубоко преображенной человеком, что нельзя более разделять тот континуализм, которому учат философы» (La vocacation scientifique et l’ame humaine.– L’homme devant la science. Neuchatel, 1953). По Башляру, наука и техника воплощают разрыв разума с миром обыденного опыта. Его концепция «эпистемологических разрывов» направлена против любых выравниваний разнородных интеллектуальных формирований, против диктата априорных универсализирующих схем и легковесных обобщений «ленивого ума», не следящего за творческой, обновляющей мир работой научного разума. Учение о разрывном характере динамики познания вытекало у Башляра из его представления о необходимом системном единстве образований знания, ограничивающем возможности его постепенного континуального изменения. С понятием «разрыв» связано представление и об «эпистемологическом препятствии», выдвинутое Башляром в результате критического преодоления им индуктивистской концепции науки с ее кумулятивизмом и континуализмом, в которой прогресс знания выглядит чуть ли не как результат его почти автоматического роста. «Разрывы» и «препятствия» взаимосвязаны, так что каждый разрыв в эволюции знаний оказывается непрерывностью для препятствия. Например, ментальность, соответствующая химии Лавуазье, свободно преодолевает разрыв, возникший между ею и новой, постлавуазьевской химией, тем самым порождая препятствия ее развитию. Важно, что эти основные понятия философии науки Башляра выражают не конкретные исторические феномены, а являются интеллектуальными средствами для понимания сложной динамики научного развития, синтезирующими при своем корректном применении как историческое, так и теоретико-эпистемологическое измерение познания. Образ разума, внушаемый Башляру современной ему наукой, характеризуется им в следующих словах: «Абсолютного разума не существует. Рационализм функционален. Он многолик и подвижен» (Новый рационализм. М., 1987, с. 183). Таким образом, по Башляру, разум выступает как безгранично подвижная познавательная самодеятельность, себя расширяющая и преодолевающая, лишенная каких-либо неизменных оснований или идеалов. Сами критерии истинности изменчивы, и поэтому, считает философ, платоновская эпистемология не подходит для современного рационализма, так как, признавая неизменный мир идей, она «иммобилизует» разум, в то время как «современная наука творит новую природу – в человеке и вне его» (Le nouvel esprit scientifique et la creation des valeurs rationnelles. – Bachelard G. L’engagement rationaliste. P., 1972, p. 99). И в соответствии с такой установкой «мобилизма» реальность у Башляра уступает место «реализации», а объективная истина – «объективации». В научно-техническом преображении природы Башляр подчеркивает конструктивно-созидательный процесс: разум не столько отражает ее, сколько творит новые явления («феноменотехника»). И хотя Башляр, как и Платон, признает высокий онтологический статус за математическими объектами, однако у него сама категория бытия подчинена категории становления, что перебрасывает мост от «исторической эпистемологии» к постструктурализму. Устранение онтолого-метафизической проблематики, присущее эпистемологии Башляра, сменяется в его работах по эстетике возвратом к онтологии в духе досократических «физиков». Тем самым как бы «распыленному» в научных абстракциях космосу стихий возвращается его первородная сила и ценностный вес.
Сочинения:
1. La formation de l’esprit scientifiqie: Contribution a une psychanalyse de la connaissance objective. P., 1938;
2. Le rationalisme applique. P., 1949;
3. Le materialisme rationnel. P., 1953;
4. Новый рационализм. M., 1987;
5. Психоанализ огня. M., 1993.
Литература:
1. Филиппов Л.И. Проблема воображения в работах Гастона Башляра. – «ВФ», 1972, № 3;
2. Зотов А.Ф. Концепция науки и ее развития в философии Гастона Башляра. – В кн.: В поисках теории развития науки. М., 1982;
3. Визгин В.П. Эпистемология Гастона Башляра и история науки. М., 1996.
В.П.Визгин
© «СловоТолк.Ру» — толковые и энциклопедические словари, 2007-2020